Орвуд воззрился на девицу, будто впервые увидел, спросил едва ли не с ужасом:
– То есть ты хочешь, чтобы это сделал я?!
– Это не я хочу, это ты хочешь. Лично мне безразлично, знает она или нет.
– Но я не могу говорить с посторонней дамой о подобных вещах! Мне неловко!
– Пусть Аолен скажет! – предложил Эдуард. – Он какой-никакой, а все-таки лекарь. Ему не стыдно.
– Стыдно! Я плохой лекарь! – поспешил возразить эльф. Лицо его в самом деле смущенно порозовело. – И вообще, с ней должны поговорить женщины.
Меридит с Ильзой переглянулись и сделали вид, будто сказанное к ним совершенно не относится.
Рагнар и вовсе отстал, от греха подальше. Он вообще был очень подавлен и молчалив последние дни. С тем, что у дамы сердца ожидается наследник, рыцарь успел свыкнуться. «Усыновлю», – решил он и даже сочинил трогательную речь для своих родителей, объясняющую, что толкнуло его на этот шаг, не слишком благоразумный с государственной точки зрения. Но трое чужих детей – это слишком даже для благородного рыцаря…
– Давайте я скажу, – смело вызвался Хельги. Он не понимал, почему все смущаются и отворачиваются, когда речь заходит о продолжении рода. Нормальный физиологический процесс, не менее распространенный, чем, к примеру, питание. Обычное дело!
Меридит взглянула на брата по оружию с недоверием:
– Это деликатный вопрос. Ты уверен, что справишься?
– Конечно! – заверил он. – Я вежливый… Про боггарта я промолчу, а остальное – пожалуйста.
– Ладно. Вечером скажешь. Только потактичнее. Все-таки дама в положении.
Вечер наступил. Самоуверенность Хельги к этому времени как-то поиссякла. Поэтому он решил начать издалека.
За ужином подсел поближе к амазонке, заговорил нарочито беззаботно, вроде бы о пустяках:
– Давно хотел тебя спросить, вот вы, амазонки, проклятый народ или нет?
– Разумеется, нет! – резко и презрительно ответила та.
Хельги отважно продолжал:
– И младенцев своих вы обычно сами выращиваете? Подменивать не приходится?
Эфиселия молча отвернулась, всем своим видом выражая, что разговор ей неприятен и поддерживать его она не намерена. Но и собеседник не собирался отступать.
– Я это к чему спрашиваю… Если бы вы подменивали младенцев, то тебе стоило бы подумать об этом уже сейчас, пока они еще не родились. Потому что зимой с обменом всегда сложно, не сразу найдешь подходящий вариант. Если ты родишь, к примеру, в январе…
Договорить он не успел. Эфиселия круто развернулась и не по-женски тяжелой рукой, привыкшей к рукояти меча и веслу триеры, отвесила демону такую пощечину, что тот завалился на спину и замер, прижав ладонь к лицу.
Ильза взвизгнула, будто кошка, у которой обидели котенка, и ринулась на амазонку с кулаками. Спасибо, Рагнар в последнюю секунду успел перехватить.
– Совсем ненормальная?! – рассердилась Меридит. – А если я тебя так двину? Хельги, солнышко мое, тебе очень больно? Дай я посмотрю.
Амазонка никого не слушала. Лицо ее пошло некрасивыми пятнами, глаза полыхали праведным гневом. Спутники однажды видели ее в похожем состоянии – летом, на угнанном драккаре. Но там хоть повод был…
– Негодяй! Да как ты посмел! Я не обязана терпеть грязные инсинуации от…
– Скажите пожалуйста, «синуации»! – возмущенно завопила Ильза, беспомощно дергаясь в мощных объятиях Рагнара, который все еще не отпускал ее, из страха за жизнь дамы сердца. – Любому окрестному боггарту и то известно, что у нее зимой тройня будет! Сама уже в собственных штанах не помещается, а все невинную деву изображает!
– Что ты сказала?! – начала амазонка яростно, но вдруг умолкла на полуслове. Охнула, ахнула, всхлипнула и умчалась куда-то в сторону.
То, что давно знали остальные, наконец перестало быть тайной и для нее самой.
Нравы амазонок, хоть и строгие, все же не были столь гипертрофированно целомудренными, как у сильфов. Каковыми могут быть последствия любовных утех, Эфиселия знала прекрасно. Но о том, что подобное может приключиться с ней теперь, когда она самой Судьбой призвана для героических свершений, несчастная даже подумать не могла. Разум долго сопротивлялся, не желая замечать и признавать очевидное. Но теперь глаза ее раскрылись.
Чего нельзя было сказать о глазах Хельги.
– Вы только посмотрите, что эта зараза с ним сделала! – Меридит развернула брата по оружию лицом к народу.
Вид у него был плачевным. Правая щека покраснела, распухла, глаз заплыл и слезился.
– Щит надо приложить, – деловито посоветовала Энка. – Он холодный.
– Не надо, – вмешался Аолен. – Сейчас я все исправлю…
– Плачет, наверное, – переживал Рагнар, поглядывая в ту сторону, куда убежала амазонка. – Переживает. Может, мне к ней сходить?
