– Ну это, типа, как «Роллинги» поют: «Сатисфекшн, о-о! Сатисфекшн!» – отозвался другой. – Удовлетворение, короче…
– Да при чем тут «Роллинги»? Влезли мы с вами, парни, в какую-то паранормальную хрень…
– Этого дедка в парике можно игнорировать, партайгеноссе Ганс. Он же не настоящий, он призрак! – парировал знаток творчества Джаггера. – Небось его бабы наколдовали.
– Бабы тоже были призрачные, а вдарили так, что чуть печень не отбили, – заметил Курт. – Не фиг дразнить эту компанию. Вот фюрер, великий Адольф, в свое время всех магов и экстрасенсов поставил на службу Третьему рейху. И нам бы так…
– Не рассуждать! – пресек дискуссию Ганс. – В любом случае ведьму мы выявили, значит, начальный этап операции завершен. Теперь будем думать, как действовать для ее нейтрализации.
Доехав на метро до станции «Чернышевская», Маргарита и Валька оказались в старых кварталах города, почти не тронутых современными перестройками. Не считая вестибюля метро, большинству здешних домов было как минимум лет сто, а некоторым и значительно больше. Впрочем, для трехсотлетнего Петербурга и столетние здания – историческая застройка.
Валька тем не менее вновь завела знакомую песню о том, как все вокруг изменилось и как трудно узнать знакомые места, но Маргарита ее почти не слушала. Ей все труднее было справляться с волнением – вот- вот должна состояться встреча с родней, на которую ее бабушка, Маргарита-старшая, возлагала некие загадочные надежды. Каким-то образом эта встреча должна была изменить жизнь Маргоши, а это, что ни говори, всегда тревожно.
С тех самых пор, как Маргарита обрела тайную силу и принялась осваивать магические знания, с ней часто происходило нечто такое, чего она вовсе и не хотела. Но обратного пути не было – трудно надеяться, что все вернется в прежнее русло, если отказаться от колдовства в пользу заурядной, обыденной жизни. Во-первых, слишком много перемен уже произошло, и жизнь вряд ли вновь станет такой, как была, а во- вторых… Маргарита на самом деле уже не была уверена, что хочет вернуться к прошлому, ведь там, в этом прошлом, ничего особенно хорошего у нее не осталось.
Бабушкин приятель, старичок цверг, любивший на досуге пофилософствовать, утверждал, что от рождения до смерти вся жизнь человека состоит из циклов перемен – к лучшему или к худшему, как судьба распорядится. Но существование тех, кто избегает этих перемен, превращается в застойное болото. А застой есть застой, он равнозначен медленному умиранию и к тому же никогда не длится вечно. Так что либо смело иди навстречу жизни, принимая все то, что тебе суждено, либо тихо сиди в своем болоте, боясь пошевелиться, и будь готов к тому, что трясина в любой миг тебя поглотит окончательно. Перемены – жизненно важная часть бытия. Люди, знакомые с тайнами магии, всегда готовы принять очередной поворот своей судьбы, хотя и пытаются порой своими силами воздействовать на ход событий.
Маргарита понимала справедливость его слов, но при этом не могла не испытывать волнения, когда оказывалась на пороге очередного цикла перемен. Ясновидение и предсказания будущего никогда не были ее сильной стороной, поэтому не бояться поворотов судьбы она просто не могла. Кажется, это Гумилев писал о том, как ноет и болит сердце,
Валькирия, давно переставшая ворчать, уловила ее настроение и, кажется, даже прочла мысли.
– Тебе не мешало бы развивать дар предвидения, – неожиданно заметила она. – Иногда бывает полезным узнать, что именно тебя ждет.
Маргоша, не любившая, когда кто-то читал ее мысли, решила, что не стоит поощрять беспардонную Вальку к подобным экспериментам.
– Обойдусь, – отмахнулась она. – По-моему, заранее знать о том, что тебя ждет, дело довольно унылое. Жизнь станет такой скучной… Я уж не говорю о том, до какой степени уверенность в неуклонно приближающихся несчастьях может отравить существование…
– Не скажи, подруга! По нынешним временам дар предвидения может принести большую пользу. Я знакома с одним предсказателем, который иногда неплохо угадывает разные события будущего, причем, что называется, по мелочи, типа валютного курса на завтра и прочего; с вопросами о грядущих революциях или возможном разводе Бреда Питта и Анжелины Джоли к нему лучше и не обращаться – все равно сбрешет. Не Нострадамус, короче говоря. Так вот, этот хмырь нажил несколько миллионов долларов на своих предсказаниях, играя на разнице курсов валют или котировках акций…
– А ты можешь представить меня в процессе наживания миллионов на разнице валютных курсов? – усмехнувшись, спросила Маргоша. – Как я, встав с постели среди ночи, кидаюсь к компьютеру, нет, что это я, – к магическому хрустальному шару, чтобы рассмотреть в нем ситуацию на валютных биржах, которая нас ждет через неделю. А потом нервно кричу в телефонную трубку своему брокеру: «Сдавай доллары, срочно сдавай! И немедленно вкладывай всю сумму в евро! Или, еще лучше, в акции концерна „Загорский супермазут“, они скоро поднимутся в цене!»
– Увы, нет, – честно призналась Валька. – Ты, конечно, не Сорос… Но все равно могла бы поработать над собой в этом направлении.
– Ты тоже, – огрызнулась Маргарита. – Давать советы – дело нехитрое, а вот попробуй-ка сама воплотить собственные советы в жизнь!
– Да ну, это не для меня. Я – дева-воительница, и у меня иные приоритеты. На черта мне миллионы? Пайковые в части выплачивают, форму выдают, денежное содержание, опять же, перестали задерживать…
Увлекшись занимательной беседой, Маргоша и Валька сами не заметили, как оказались на Моховой улице перед нужным домом.
Вид у строения был крайне непрезентабельный, хотя благородные очертания старинного барского особняка в нем угадывались. Но ремонта этот дом не знал, судя по всему, очень давно, может быть, с тех самых пор, как восставшие матросы и солдаты с криком: «Братки, порвем Временное правительство в клочья!» – бежали мимо его окон в сторону Дворцовой площади на штурм Зимнего. С тех пор дом побывал в разных передрягах, а теперь стоял пустым, заброшенным, издавая тяжелый запах сырости и мерзости запустения.
Похоже, даже разборчивые питерские бомжи пренебрегли этим пристанищем, выбирая какие-то более уютные уголки в теплых котельных и на сухих, хорошо проветриваемых чердаках. Только одинокий бродячий кот, обитатель этих руин, выглядывая из какой-то щели, с любопытством мерил взглядом двух пришлых девиц.
