рассчитывала справиться своими силами.
Ага, зря надеялась. Торин впитывал мою энергию, как губка воду, вскоре я почувствовала, что еще чуть-чуть – и я ткнусь головой ему в колени, не удержавшись на корточках. Маг в душе аристократенка явно встрепенулся и, не умея еще самостоятельно собирать и накапливать силы, принялся с энтузиазмом выкачивать их из меня.
– Торин, прекрати! – не выдержав, прошипела я, с трудом отдирая от своего запястья пальцы, вцепившиеся в него с нехарактерной для хилого увальня Лорранского силой. То, что он стремительно качнулся вперед и цепко ухватился за мою руку, стало весьма неприятной неожиданностью. И когда же я наконец привыкну, что Торин чудодей?
– Прости,- откровенно смутился мой подопечный, поспешно отшатываясь и вжимаясь в стену.- Я не хотел… Тебе больно?
– Нет, мне плохо,- сквозь зубы процедила я, критически обозревая результаты своего труда. Опухоль, кажется, почти не уменьшилась, зато боль я вытянула полностью. Впрочем, с таким отеком мой милый клиент и шагу не сделает. Можно, конечно, на руках его к лошади отнести и в седло посадить, но ведь у него, видите ли, гордость, он просто так не дастся, будет вопить, визжать и сопротивляться, позоря меня перед всеми поселянами. Страшно даже подумать, что они мне вслед тогда кричать начнут…
– Поделиться? – вполголоса поинтересовался Вэррэн, протягивая мне кружку. Я удивилась такой странной постановке вопроса, но взяла и, понюхав травяной настой, сунула его Торину. Тот послушно отхлебнул и сморщился:
– Горькое!
Ну как маленький, честное слово!
– А это лекарство, оно редко вкусным бывает, наверное,; чтобы люди знали, какой гадостью придется лечиться, и поменьше болели,- спокойно пояснила я и вытащила из кармана кусочек сахара, обычно я их носила для лакомки Тьмы, а с некоторых пор и для Шторма: – Вот, заешь. И… Может, попробуешь снять опухоль сам? У меня уже вообще сил не осталось, ты все подчистую высосал – я как в бездонную бочку все выплеснула.
– Ты не поняла. Я имел в виду – энергией поделиться? – едва слышно прошептал Вэррэн, обхватывая меня за талию и вынуждая встать.
Разумеется, лучшего места он найти просто не мог! Постоялый двор, принадлежащий поборнице воздержания, какой-то полутемный закопченный зал, скребущаяся в углу мышь, мрачный Торин с распухшей ногой… И альм, самый красивый в мире подлунном альм, обнимающий, властно запрокинувший мне голову и… Нет, энергией он все-таки делился, как и обещал. В принципе Вэррэн мог и не знать, что я вполне способна на контактный биовампиризм и в состоянии напитаться силами, даже просто держа его за руку. Но ведь изо рта в рот всяко быстрее и легче получается!
Меня будто вихрь какой-то подхватил. Закружил, завертел, понес, а потом выбросил в сосновой роще, разомлевшей под жаркими лучами летнего полуденного солнца. Я даже явственно ощутила хрупкие сухие хвоинки под спиной. Сладко пахло лесными фиалками и созревшей земляникой. Я зажмурилась и не торопилась поднимать веки – не знала, что хотела бы увидеть: безбрежное синее небо, расчерченное в мозаику сосновыми лапами, или огромные глаза цвета полной луны на небосводе.
– Ай! Ну вы совесть-то имейте!
Болезненно-возмущенный вопль и печально знакомый голос мигом заставили меня вернуться в темноватый зал постоялого двора и с некоторым усилием отшатнуться от альма.
– Мало того что устроили тут невесть что, так еще и на ногу больную мне наступили! – продолжал разоряться графеныш, выставляя пострадавшую конечность, как знамя торжества справедливости. Мне стало стыдно, да до того, что я, чувствуя, как на щеках расцветают жаркие алые розы, шарахнулась от Вэррэна, будто он ошпарил меня кипятком, и поспешно рухнула на колени перед своим подопечным.
– Ничего, ничего… Сейчас… Я вот… Сейчас все пройдет… Ай!
Обозлившийся Торин в своем сиятельном негодовании изволил пнуть меня здоровой ногой в живот. Понимая, что сие действо воспитательного характера заслужено, я не стала отвечать капризнику тем же (тем более что после моего удара аристократенок бы просто не встал), а молча стерпела не слишком сильный и умелый толчок и просто протянула руку, по капле выцеживая из сложенных щепотью пальцев энергию, только что переданную мне альмом. Графенок скорчил брезгливую мину и даже; кажется, попытался выставить хиленький магический щит, но не слишком в этом преуспел и был вынужден смириться с необходимостью принять мою помощь.
– Вэррэн, отойди, не доводи до греха,- сквозь зубы процедила я, не видя, но чувствуя, что альм топчется рядом и явно прицеливается повторить свой оригинальный трюк с отдачей энергии. Надо сразу постараться в корне пресечь все эти попытки, а то так и голову потерять недолго. Впрочем, кажется, это уже произошло.- Я, чтоб ты знал, вполне способна вытягивать силу и при тактильном контакте.
– Ну и что? – очень искренне и наивно удивился хвостатый.- Ведь изо рта в рот быстрее. И в пространство не слишком много энергии зря распыляется.
Я вскинула голову и в упор столкнулась с нахальным и довольным взглядом этого бессовестного типа. Зрачки стянулись даже не в точки или щелки, а в какие-то не поддающиеся идентификации многогранники, губы слегка кривились, обнажая солидные клычки, а хвост мотался с такой эффектной небрежностью и грацией, что мог бы восхитить и куда менее впечатлительную особу, чем я. Держать себя в руках становилось все труднее.
– Уйди, добром прошу,- простонала я, понимая, что еще чуть-чуть – и мне станет не до нашего высокородного страдальца. Впрочем, Торин о себе забыть не дал: он тут же заворочался, засопел, завздыхал навязчиво, давая понять, что весьма неодобрительно относится к таким попыткам прервать его лечение, и я поспешно повернулась к своему злобствующему подопечному, стараясь призвать к порядку смятенные мысли и чувства.
От милого моего клиента, оказывается, гоже бывает польза, да еще какая – он, заметив, что опухоль спала, выразил желание переместиться в комнату и возлечь отдыхать, даже отказавшись от ужина. Этим я не замедлила воспользоваться: подставила Торину плечо, дотащила его до кровати и, убедившись, что графенок устроился с относительным комфортом, уселась на порожек – присматривать за дражайшим работодателем да заодно зашивать разорванную рубашку. Шов на рукаве лопнул от манжеты до самой подмышки, и я, не слишком ловко орудуя непривычным для меня орудием (позаимствованной у хозяйки иглой), свирепым полушепотом на все лады костерила жуликоватого портного, воспользовавшегося гнилой ниткой. Скоро даже простые рубашки и штаны на улице Кокеток заказывать придется и целое состояние за
