них выкладывать!
Сама я, в отличие от Торина, от предложенной любезным хозяином еды отказываться не стала и, сидя на пороге и привалившись спиной к закрытой двери, с удовольствием съела два пирожка с капустой, запив ранний ужин чашкой молока. Тьма вежливо отвернулась от предложенного ей угощения и вопросительно покосилась в сторону окна. Я быстрым потоком мыслеобразов отправила ей свое разрешение на самостоятельную прогулку и просьбу быть поосторожнее. О том, чтобы демон не охотилась на мелкую крестьянскую живность вроде кур или козлят, я и не напоминала – знала, что Тьма смертельно обидится и будет потом три часа доказывать мне, что она уже далеко не та малютка, которая как-то едва барана но недомыслию не загрызла. К сожалению, покусилась она не на какую-то дохлятину, а на породистого мериноса, который не преминул издохнуть от ее зубов, и обозленные хозяева стребовали с меня такую плату, что я до сих пор, вспоминая ее, вздрагиваю.
Одиночество мне на пользу не пошло – в голову полезли разнообразные, весьма неприятные мысли. Их не отпугивали пи мирное посапывание уснувшего Торина, ни мои попытки напевать себе под нос какие-то песенки, ни на редкость мелодичная и благозвучная перебранка, доносящаяся из кухни. Альм, к счастью, оставил свои посягательства и устроился в зале, разложив на столе нечто, очень похожее на дневник, что, впрочем, отнюдь не способствовало воцарению мира и покоя в моей мятущейся душе. Приходилось признаться хотя бы себе самой: сколько рож ни корчи и равнодушную профессионалку ни изображай – этот альм мне нравится. И даже более того. Привыкла я как-то к нему, так же, как до этого привыкла к его брату. Тяжело противиться обаянию тех, кто относится к простой наемнице как к высокородной леди, причем делает это вполне искренне, не фальшивя и не ерничая.
– И как мне поступить? – едва слышно, дабы не побеспокоить Торина, поинтересовалась я у дверного косяка, прижавшись к нему лбом. Разумеется, покрытые наивной, но приятной для глаза резьбой доски мне не ответили. Да я и не ждала. Как же глупо, когда храна, привыкшая для работодателей решать сложные вопросы и выполнять щекотливые поручения, не может разобраться со своими проблемами! Но что поделать, если меня обучали думать за других, а рассказать, как принимать решения за саму себя, как-то не удосужились. И результаты более чем впечатляют. Вон, попробовала уже два месяца назад свою судьбу в свои же руки взять. И что получилось? Да ничего хорошего. Только какого-то странного альма себе в убийцы навязала. А потом и на шею посадила. Впрочем, на столь оригинальный способ избавления от душегуба – приручить его – наверняка стоит попытаться получить лицензию.
Торин, завалившийся спать раным-ранехонько, и вскочил чуть свет, и, естественно, тут же растолкал меня. Вернее, не просто растолкал, а изволил на меня наступить. А потом еще и свалиться всей массой, когда я, не разобрав со сна, кто это пытается по мне прогуляться, ухватила наглую конечность и от души дернула ее, опрокидывая неизвестного агрессора на пол около себя. Нападающая сторона, в пику всем приемам, завалилась не рядом, а прямо на меня и заверещала таким знакомым голосом, что я сразу же поняла: никто на меня покушаться не собирается, просто Торин с присущим ему легкомыслием не подумал о своей хране и ее привычке укладываться спать на полу около кровати клиента.
При падении Торин оцарапал щеку, ссадил колено и ушиб руку. Кто бы сомневался. И как он ухитряется везде находить приключения на свою голову и все прочие части тела – загадка. У меня бы так, наверное, не получилось даже при всем желании.
Кое-как утешив высокородного страдальца, я быстро собрала вещи и погнала аристократенка на завтрак.
Разумеется, хозяева еще спали. Наводить свои порядки на чужой кухне я не рискнула, и Торину пришлось ограничиться частью наших припасов. Съесть-то он их, разумеется, съел, но при этом смотрел на меня как на величайшую садистку всех времен и народов. Отчего – лично мне было непонятно. Сам же, кажется, во всем виноват: проснулся в несусветную рань, и меня поднял, и завтрак незамедлительно потребовал. Я все обеспечила. Так что же не в порядке?
– Я лошадей оседлаю, а ты пока сходи разбуди Вэррэна,- мягко попросила я, вставая из-за стола и подхватывая на руки Тьму. Графенок, впрочем, и не подумал так же спокойно и вежливо отправиться на поиски альма:
– А сама-то ты чего? Боишься его небось, а? Ага! Так же, как ту лягушку несчастную!
Торин, поняв, что нашел, чем меня задеть, впал в такое возбуждение, что уронил себе на колени кусочек колбасы и даже не заметил этого, поглощенный масштабом сделанного им открытия. Я же, не желая расписываться в собственной слабости, судорожно поискала и быстро нашла достаточно уважительную причину, чтобы спихнуть подъем альма на Торина:
– Ничуть я не боюсь. Просто разве ты со Штормом справишься? Он жеребец нравный, стоит отвернуться – и зубами норовит цапнуть, а то и лягнуть. Ко мне он привык, хоть и с трудом. А тебя до сих пор на дух не переносит. Ну подумай, что будет, если Шторм тебя копытами уму-разуму учить начнет?
Торин приуныл. Мои доводы явно показались ему более чем убедительными. Поэтому аристократеныш оставил препирательства и уныло потащился к Вэррэну. Я же, не мудрствуя над запертой дверью, по- простому вылезла в окно, сладко потянулась, чувствуя, как по очереди напрягаются все мышцы и связки, и двинулась на розыски конюшни.
Кларрейда, до которой наша странная компания добралась через пять дней, наполненных непрекращающимися стонами и жалобами Торина, ехидными взглядами Вэррэна и насмешливым шипением совершенно отбившейся от рук Тьмы, была городом примечательным и известным. Правда, известность ее издревле носила самый сомнительный характер. Дело в том, что этот населенный пункт давал приют огромному количеству игроков и охотников до заключения всевозможных пари. Даже название, по мнению любителей копаться в филологическом мусоре, уходило своими корнями к гномьему слову клар'рэяйдай, что в переводе означает 'везунчик', 'счастливчик' или просто 'удачливый представитель разумной расы'. Количество игорных домов в Кларрейде не поддавалось исчислению, на каждой улице было по одному, а то и по два подобных заведения с яркими, подсвеченными магией вывесками и большими окнами, занавешенными плотными бархатными портьерами. За сутки в этом никогда не спящем городе можно было сказочно разбогатеть, а можно – превратиться из толстосума в бедняка, дрожащего в одних подштанниках на холодном осеннем ветру. Близость одного из самых больших в Райдассе женских монастырей никак не влияла на специализацию этого огромного притона игроков и спорщиков. Наоборот, поговаривали, что смиренные богомолки иногда спускаются со склонов принадлежащей людскому королевству части Стальных гор, чтобы сыграть партию-другую в кости или крутануть рулетку.
Гномы относились к выросшему неподалеку от их горного государства городу философски. Кларрейда по сравнению с большинством человеческих поселений была относительно молодой – всего-то сто пятьдесят лет, и некоторые из низкорослых долгожителей еще помнили первые хижины поселенцев, пришедших осваивать предгорья. Даже местность вокруг Кларрейды носила название Гномьих огородов, видимо, как дань уважения к бородатым соседям, потому как в занятиях земледелием население Стальных гор не было замечено никогда и никем. Жители гротов и штолен живо просекли все выгоды, которые сулило им соседство с большим людским поселением, и быстренько организовали нечто вроде гномьего базарчика в окрестностях Кларрейды, неизменно привлекающего толпы купцов, коммерсантов и простого люда, не желающего переплачивать втридорога за изумительные украшения и изделия из натуральных камней.
