– Быстрее, быстрее! Поворачивайся, кобыла!
Восьмилетняя Тень вспыхнула от обиды и рванулась к Ноталу. Руки давно освоились с тяжестью поленьев и дубинок, а теперь девочка сжимала в побелевших от напряжения пальцах настоящий, пусть и тупой меч и едва могла дышать от восторга. Правда, мастер вдоволь новосхищаться не дал: велел ей выйти из строя воспитанников и напасть на него, вооруженного лишь длинной палкой.
– Да шевелись же ты, курица толстозадая! И головой думать не забывай!
Тень побелела и вновь обрушила на мастера град ударов, очень быстрых и умелых для ее возраста. Но взрослому, отлично обученному и сильному мужчине она была еще не соперница, что тот и не преминул продемонстрировать: легко парируя ее атаки, Нотал во весь голос рассуждал о красоте облаков и скорости ветра да заодно подзуживал оскорблениями и ругательствами постепенно начинающую беситься воспитанницу.
– Дура! Ничему до сих пор не научилась! Тебя нужно опять отвести на рынок и продать куда-нибудь в деревню. Такими ударами только яблоки с деревьев сбивать! Влэй дха стлаато!
Бессмысленная атака остервеневшей от издевательств Тени была прервана быстрым и умелым тычком палки Нотала в солнечное сплетение девочки. Недавняя противница мастера выронила меч и, беспомощно хватая ртом воздух' рухнула на землю. Она не плакала – знала уже, что никто не пожалеет, а мастера за такое низменное проявление чувств и вовсе наказать могут, и потому просто хлопала глазами, стараясь удержать в них беспомощные злые слезы.
– Ты допустила самую серьезную ошибку из всех возможных: позволила ярости захватить твой рассудок. Настоящий хран никогда не теряет головы,- холодно прокомментировал мастер, стоя над поверженной соперницей и легонько тыкая ее своим грозным оружием в спину скорее из желания унизить, чем причинить боль,- Ты будешь проигрывать до тех пор, пока не усвоишь, что физическая сила и умение сражаться – еще не главное. У тебя есть серьезное преимущество – женская хитрость, гибкость и ловкость. Научись ими пользоваться, и я не позавидую тому, кто вздумает выходить против тебя, безоружной, с клинками в руках.
– Опять?
– Снова. И заметьте – это девчонка. Что могут устроить мальчишки – страшно даже представить. Эти дети как волчата. Им нельзя давать ни малейших послаблений.
Двое мужчин, один из которых сам экселенц, а второй – мастер, преподающий стрельбу из лука и арбалета, с явным интересом разглядывали десятилетнюю Тень. Левый глаз у нее закрылся и заплыл, на скуле алела полоска содранной кожи, а костяшки пальцев были сбиты до ссадин.
– Кто ее так?
– Трое подмастерьев из гильдии кузнецов. Я уже говорил, не следовало бы возить наших воспитанников в город.
– Детям нужны хоть какие-то развлечения и поощрения. Кто же знал, что обычное посещение скоморошьего балагана обернется такой дракой… – раздосадованно отозвался экселенц, двумя пальцами беря девочку за подбородок и заставляя ее поднять голову. Еще не утратившие чуткости пальцы осторожно дотронулись до кровоточащей скулы. Тень не позволила себе никакого проявления эмоций, и мужчина сморщился, будто от боли, вместо нее,- Позовите мастера Миратона, пусть применит магию. Может, виру с кузнецов взять? Лицо они нашей воспитаннице, как ни крути, испортили изрядно. Шрам может остаться на всю жизнь. Кому понадобится обезображенная храна?
– Как бы их гильдия виру с нас не потребовала,- с сомнением отозвался мастер.
– С нас? По какому это праву?
– Вы еще не видели, что с теми мальчишками-подмастерьями сталось. А ведь им по пятнадцать лет. Это не девочка, это звереныш. Живого места на трех здоровущих лбах не оставила. И только потому, что они посмели крикнуть ей вслед…
– Что? – спросил экселенц, продолжая с сокрушенными вздохами разглядывать обезображенное ссадинами лицо Тени.
– Да ерунду какую-то… – заметно смешался мастер, как на копье натыкаясь на пронзительные глаза избитой воспитанницы.
– Небось, как обычно, орали – рабское отродье, прислужники Мрака вековечного, демоны, звери, выкормыши безродные,- понимающе вздохнул глава гильдии хранов,- Так было еще во времена моего ученичества и, видимо, будет до последних дней мира подлунного. Когда же наконец городские остолопы уяснят, что связываться с нашими воспитанниками опасно для жизни?!
– Так они же втроем были. Пятнадцатилетние. Да еще из кузнецов, у них же силища немереная. А в таких случаях ума всегда недостает. Так-то к нашим ученикам опасаются подходить даже взрослые мужчины.
– Это хорошо.- Обычно невозмутимый и бесстрастный экселенц позволил себе едва заметную удовлетворенную улыбку.- Хранов даже в детском возрасте должны бояться и уважать.
– …Слушай, давай убежим отсюда! Сил моих больше нет терпеть эти издевательства мастеров!
– Ну да, девять лет мучились – и зря, получается?
Пронзительно-яркий лунный свет высеребрил две фигуры, стоящие на стене, и они теперь казались эльфами, невесть зачем коротающими короткую летнюю ночь в замке, принадлежащем людям.
– Подумай сама! Вначале нас было почти три десятка. А сейчас осталось всего шестнадцать. Снег, Вепрь, Волк, Камень… Где они сейчас?
Тень зябко передернула плечами. Она знала где. И все воспитанники знали, куда уходят те, кто не в состоянии выполнять требования мастеров. На вересковую пустошь, что находится в версте от замка Рэй, покрытую маленькими холмиками без всяких опознавательных знаков. Лежащие под ними дети и подростки уже никогда не почувствуют в своих руках уверенную тяжесть меча или арбалета.
– Остался год. Всего лишь год.
– Они убьют нас.
