поступившую от Играйи информацию. Тем более что все их усилия атаковать «Ершалаим сити бэнк» пока что с треском проваливались. В последнее время Перье уже не раз посещала мысль о том, уж не занимается ли кто-то из Свамбе саботажем, но он всякий раз отметал ее. Анализ Игеномы давал четкую картину его собственных ошибок. Во-первых, оказалось, что «Ершалаим сити бэнк» подпирают еще семь банков Восточного «золотого» пула, а это означало, что повсюду, где Перье пытался взять противника на измор, надеясь на свои более обширные финансовые резервы, он оказывался в дураках и, фигурально выражаясь, истекал кровью. К тому же этот факт означал, что Корн сумел завести очень серьезные связи в высших эшелонах власти Содружества, обойдя по влиятельности даже Старого Упитанного Умника. Что казалось совершенно невероятным. Ведь Перье считал его главной слабостью именно отсутствие подобных связей. Во-вторых, он не может покинуть станцию, поскольку международным судом против него выдвинуто обвинение в геноциде. И, как только он появится на любой из цивилизованных планет, его обязаны немедленно арестовать. Если бы не кризис, это не было бы особой проблемой, деньги Свамбе заставляли людей, принимающих решения, забывать и не такие обвинения. Правда, для этого требовалось время, а именно его-то сейчас катастрофически и не хватало. И в-третьих, зашевелились старые враги Свамбе – великий клан Такано. Хотя Перье был уверен, что за этим тоже стоит Корн. Слава богу, молодой Никатка внял его совету и обратился к своим союзникам с просьбой о вооруженной поддержке. После похищения того уродца «могущественные» не хотели иметь никаких дел с мадам Свамбе, но не отказались от союза с кланом. Впрочем, Перье не был уверен в том, что это стопроцентно правильное решение. Черт, он сейчас вообще ни в чем не был уверен.
За аркой послышался стук каблучков, занавеси разлетелись в стороны, показалась Делайла:
– О, милый, ты здесь? Не ожидала, что ты сегодня придешь ко мне.
Перье насторожился. Ему показалось, что голос девушки звучит как-то странно – торжествующе, что ли. Но она была так безмятежна, смотрела на него с такой радостью, что он заставил себя расслабиться и даже подошел к ней, чтобы поцеловать ее в гладкий белый лоб.
– Я немного устал, дорогая, и решил позволить себе небольшой отдых.
Она радостно кивнула:
– Хорошо, милый. Хочешь, я сама что-нибудь приготовлю?
Перье улыбнулся. У Делайлы была милая привычка: что-то стряпать своими руками. И она считала, что это должно было доставлять ему удовольствие. Впрочем, как ни странно, в какой-то мере так оно и было.
Через полчаса они сидели на удобном канапе, а небольшой столик, стоящий рядом, был уставлен небольшими вазончиками с салатами, фигурными бутербродами, мытыми фруктами, над которыми возвышалась фигурная бутылка сухого «Трай-урайда» урожая двадцать восьмого года. На противоположных краях столика горели свечи. Делайла появилась из-за занавеси, и Перье почувствовал, как у него на мгновение перехватило дыхание. Черт возьми, эта девушка намного привлекательнее всех его предыдущих пассий. Впрочем, их было не так уж много. В отличие от финансов и политики, в вопросах, связанных с отношениями между полами, он разбирался слабо. Так что промежутки между его неудачными попытками сблизиться с какой-то женщиной зачастую длились намного дольше, чем сами эти попытки. А без голого секса он вполне мог обойтись.
– Тебе нравится, милый? – Делайла повертелась на каблучках. На ней было платье из модифицированного шелка, облегающее ее великолепную фигуру словно вторая кожа.
Он молча кивнул, и Делайла, грациозно изогнувшись, скользнула к нему на колени и обхватила его руками за шею. Инсат Перье на мгновение замер, почувствовав горячие девичьи губы, а потом осторожно высвободил руку, вынул из кармана компактный пульт и, слегка поколебавшись, нажал на кнопку. Судя по всему, ему предстоял вечер любви и совсем не хотелось, чтобы дежурная смена смаковала зрелище его худосочных телес на фоне роскошного женского тела. Он слишком хорошо знал человеческую натуру, чтобы не знать и другое – именно так все и будет, если он не отключит сенсоры.
Делайла соскочила с колен Перье, достала из лежавшей на канапе сумочки круглую коробочку, раскрыла ее, бросила взгляд внутрь и, улыбнувшись чему-то, изящным движением поправила волосы. Потом положила коробочку на край стола и повернулась к Перье.
– Начнем праздник, милый, – сказала она игриво и, не дожидаясь его ответа, протянула руку к бутылке. Когда терпкое вино, легко пенясь, заполнило бокалы рубиновым цветом, девушка подняла свой бокал и легонько стукнула его краем о бокал Перье. – Знаешь, милый, у меня есть тост. – Она многозначительно посмотрела на Перье. – Давай выпьем за то, чтобы исполнились наши желания.
Перье вдруг показалось, что в ее глазах мелькнуло какое-то странное выражение, но она уже отвела взгляд, поднесла бокал к губам и залпом выпила вино. Перье пригубил свой бокал, но, когда он собирался поставить его на столик, Делайла со смехом подставила ладонь и с шутливым протестом воскликнула:
– Нет, за это до дна, до дна!
Перье слегка поморщился, но решил не портить вечера и допил вино. Когда он поставил бокал на стол, Делайла захлопала в ладоши:
– Молодец, милый! – Она вдруг замолчала, в ее глазах промелькнул страх.
– Что с тобой? – заботливым тоном спросил Перье. Девушка вздохнула и подняла на него погрустневшие глаза:
– Я прощаюсь с беззаботным прошлым, милый. – Она тихо попросила: – Обними меня.
Инсат хотел протянуть к ней руку и вдруг с удивлением почувствовал, что не может пошевелить даже пальцем. Делайла спокойно смотрела на него. Перье еще раз попытался пошевелиться, но единственное, чего он добился, – так это короткое движение шеей.
– Я-а-а… не могу пошевелиться. Делайла грустно улыбнулась:
– Это обрикон, милый.
– Что-о-о?
– Я растворила в бутылке почти унцию обрикона, а сама, пока переодевалась, приняла нейтрализатор.
Перье замер. Обрикон был сильным 'парализантом избирательного действия. Он блокировал работу крупных мышц и сильно затруднял действия остальных. Унция этого препарата должна была привести его в полную неподвижность по крайней мере часа на три-четыре. Причем часа два он будет не в состоянии ни шевельнуть пальцем, ни напрячь голосовые связки. Однако, пока они еще действовали, он попытается напугать девушку:
– Ты с ума сошла! В моих апартаментах полно сенсоров. Сейчас сюда уже мчатся масаи.
Делайла отрицательно покачала головой и показала Перье небольшую коробочку:
– Смотри, это детектор. Он показывает, что ты отключил все сенсоры. – Она развела руками, как бы извиняясь, и пояснила: – Ничего сложного. Пара микросхем из домашнего пульта, сенсор от блока управления освещением и несколько минут работы, сидя на биде… У меня же инженерный диплом, милый. Или ты забыл?
– Но… почему?
Девушка молча отвернулась, достала из сумочки коробку, напоминающую косметический набор, поставила ее на стол и, открыв, повернула к нему внутренней стороной:
– Воспроизведение!
Внутренняя поверхность крышки, до этого очень похожая на обыкновенное зеркало, превратилась в небольшой экран, по которому тут же побежали кадры, которые Инсат Перье за последние несколько месяцев успел возненавидеть.
Сигнал пришел в самом начале вторых суток нахождения «Драккара» в системе Травиньян. Уэсида только-только прилег передохнуть, когда вдруг запищал извещатель вызова с пульта и дежурный офицер коротко доложил о поступлении сигнала. Уэсида приподнялся на постели, несколько раз хлопнул себя по щекам, чтобы выбить из головы тяжесть от двух бессонных суток, и привычно удивился, с какой точностью Ив предсказал время получения сигнала. Потом встал и направился в БИЦ.
Когда он уселся в капитанское кресло, на экране высветилось лицо Ахмоллы Эрроя, уже полностью облаченного в боевой скафандр.
– Мы готовы, сэр. Уэсида коротко кивнул:
– Выходите на обшивку и ждите гостей. Если им понадобится помощь, то прыгайте навстречу, а если
