исходил такой чужой, непонятный дух.
– Зачем же дерево портить? Нельзя сейчас ветки рубить.
– Надо нам очень. Что же делать?
Лесничий поглядывал на пришельцев сквозь седые космы давно не стриженных волос.
– Ладно, выручу. Дам несколько чурок – у меня в поленнице есть. Из них и настругаете.
Лесничий принес мешок с чурками и, пока гости пили чай с травками, уселся смотреть телевизор, который, должно быть, один только и составлял ему привычную компанию.
– По всему видать, конец света близится, – высказался он, оторвавшись от экрана телевизора.
– По чему – по всему? – поинтересовался доктор. – Что-то с лесом не так?
– С лесом-то как раз все в порядке. С людьми что-то не так. Одержимы безнравственными влечениями, крайней жадностью и ложными учениями. А это – наипервейший признак приближающегося конца.
– Да вы телевизор поменьше смотрите, вот и не будет зрителей у адептов безнравственных влечений и учеников у гуру ложных учений, – посоветовал доктор.
– А крайняя жадность как же? Как с ней бороться? – волновался лесничий.
– Суицидом разве что… – пожал плечами доктор.
Расплатившись с лесничим, геймеры возвращались последней электричкой в город из чистого тихого зимнего леса, остро различая каждый городской запах: запах курева, тянущийся из тамбура, запах самого тамбура, отдельный, кислый, запах вокзала, чужих чемоданов, туалета, дешевой парфюмерии, бензиновых паров…
Перед тем как распрощаться, доктор сказал:
– У меня в отделении лежит директор ПТУ, в котором на краснодеревщиков учат. У него там все станки имеются.
Геймеры повеселели. Никому из них не улыбалось вытачивать ножичком стрелы, а дядя Женя, посмотрев на деревяшки, всерьез подумывал об отливке серебряных пуль из ложек для своего «глока». Сгрузив доктору добытые чурки, геймеры разъехались по домам.
49
Люся сидела в кабинете Матери ночной Москвы и таращилась на нее во все глаза. Она не понимала, куда попала, но кабинет ее сразил. И не только кабинет, но и место, в котором он находился. Но настоящий шок она испытала, когда увидела, как сгибается в пояс перед подругой каждый встретившийся им на пути в этот самый кабинет.
– Маш, ты кто-о-о??? – пролепетала подруга.
Напрасно Марья надеялась, что гонки приоткроют Люсе щелочку, через которую она узрит этот необъяснимый мир. Люся всегда страдала верхоглядством и имела уникальную способность воспринимать видимую картинку один к одному. А теперь Марье предстояло найти правильные слова. Она смотрела подруге в глаза, затрудняясь начать непростой разговор.
– Ты помнишь гонки? – спросила она Люсю.
– Ну, еще бы! Целовались так нежно на финише, аж в обморок падали… – воскликнула подруга. – Так это все геи?.. – прошептала они потрясенно. – А ты у них кто? Менеджер проекта?
– Нет, Люся, это не геи, – нахмурилась Мать.
– А что у тебя с глазами? Они ж вроде серые были? А теперь бирюзовые… – изумлялась Люся.
– Краситель вколола! – съязвила Мать.
– Да ты что!!! Отвал башки! А больно?
– Люся, да линзы это, – устало отмахнулась от восторгов подруги Марья.
Подруга начинала раздражать Мать своей бестолковостью и неумением смотреть на вещи широко. И тут посетила Машину голову одна продуктивная мысль: зачем брать на себя решение такого деликатного вопроса, если можно довериться судьбе?
– Люся, ты же маркетолог, правильно?
– Ну да, типа того…
– Послушай, у нас в холдинге есть секция маркетологов. Возглавляет ее приятный… мм… молодой человек. Ему всегда нужда свежая… э-э-э… свежий взгляд на тактику и стратегию нашего холдинга. Нам нужен менеджер по продажам участий в отдел конференций. Это такая прикольная фишка. Очень жирные мероприятия. Наваристые.
– А делать что нужно?
– Ну, звонить по телефону и завлекать приятным голосом и грамотной речью финансовых директоров на конференции по успешному замутнению бабла. Например, ближайшее мероприятие – Форум финансовых директоров ритейла, следующее – для финансовых директоров: «Новые вызовы и практические решения». Короче, всякий там контроллинг, распиллинг… Неважно.
– И все?
– Еще тебе придется формировать и пополнять клиентскую базу, контролировать оплату счетов. Хочешь у нас работать?
– Ну, наверное, хочу, только у меня на моей теперешней работе бонусы всякие накопились. Да и отгулы…
– Люсь, твоя зарплата здесь будет в десять раз больше теперешней. А вопрос с отгулами мы как- нибудь уладим. Иди, пиши заявление.
– А у вас точно есть вакансия? – на всякий случай переспросила Люся.
– Иди, иди, не сомневайся! – засмеялась Мать, почувствовав огромное облегчение.
Проводив подругу, Марья подошла к окну и засмотрелась на заснеженную Пречистенскую набережную. Что мы можем знать о нашем Предназначении? – думала она.
Вызвав Параклисиарха, Марья спросила его без долгих витиеватых заходов:
– Что там с ней?
Малюта раскрыл «Молескин» на заложенной уже странице:
– «…29 сентября 1901 года на набережной храма Христа Спасителя близ «Иордани» прохожими найдены были воткнутый в землю на берегу Москвы-реки дамский зонтик, возле которого валялись драповые ботинки, дамские чулки, шерстяная фуфайка и другие принадлежности дамского туалета, при коих обнаружено неотправленное письмо следующего содержания:
– Мы и тогда были знакомы? Или разминулись? – спросила Марья.
– Были знакомы. Но пути разошлись. Разный потенциал был.
– Ладно, отправлю к маркетологам. Бобрище не обидит.
Пусть судьбу Люси решит сокольничий, подумала Мать и занялась текущими делами.
50
Некогда низменность напротив Кремлевских стен представляла собой заболоченный луг, вполне подходящий для земледелия. Здесь благоухали монастырские сады, отсюда же, с огородов, доставлялись на великокняжеский стол репа и морковь, выращивались для засолки на зиму огурцы и капуста, сама собой зрела клюква. Постепенно эту местность облюбовали для своих надобностей посадские: здесь возник рынок и устраивались народные гульбища. Сюда перетекли и нехитрые московские развлечения, вроде кулачных боев. Ходили «стенка на стенку» фабричные: в основном почему-то враждовавшие между собой суконщики Носовых и платочники Гучковых, к которым присоединялись еще и вспомогательные отряды других фабрик. Всего по четыре-пять тысяч бойцов набиралось. Несмотря на уставы кулачных боев, кулаки простонародья,
