войны. А тут… Опричнина, земщина, жидовствующие… Гражданская война еще не началась, но вот-вот… Если и искать рыбасоидов, то в окружении молодого царя, в Александровской слободе. Вот там и будем искать. И Иван Альба будет мне в том хорошим помощником».
Перегнувшись через разделявший их стол, шепотом, хотя в доме, кроме них, никого не было (дядька Кондрат вышел во двор еще в самом начале разговора), Валентин произнес:
— То, что я тебе сейчас скажу, Иван, не должен знать никто, кроме нас с тобой. Даже мои друзья. Моя главная цель — не богатство и не положение в обществе. Я, Иван, собираюсь уничтожить опричнину, сиречь еретиков.
XIII
Чем отличается хороший бизнес-план от плохого? Задайте этот вопрос яйцеголовым профессорам из лучших бизнес-школ и университетов, и они вам наплетут кучу всякой заумной всячины, в которой не будет ни грана здравого смысла, а уж тем более правды. Не верьте яйцеголовым, ибо ни один из них в своей жизни ничего не продал. Даже коробка спичек. Жизнь, в том числе и бизнес, они знают лишь по учебникам. А она, эта самая жизнь, отличается от учебника примерно так же, как Земля от своей фотографии из космоса. Из космоса смотришь — голубая планета. А на самом деле ни черта не голубая. Почва — коричневая, красная, серая, желтая, черная. Лес — зеленый. И даже вода в морях и океанах какая угодно, но только не голубая. А вот человек практический, в отличие от яйцеголовых, скажет вам, что лишь тот план хорош, который приводит к намеченной цели. Если же он не приводит к цели, а лишь намечает направление в ее сторону, то он не хорош, а плох. Скверен, отвратителен, никуда не годен…
Подобные мрачные мысли переполняли сознание Валентина, откинувшегося на мягкие подушки экипажа и притворяющегося спящим. Напротив него сидел дон Альба. Он тоже развалился на сиденье и прикрыл глаза. То ли спит, то ли притворяется, как и Валентин.
Экипаж, влекомый парой лошадей, споро катится по лесной дороге, мягко покачиваясь на толстых, многослойных кожаных лентах-амортизаторах. Валентин с доном Альбой везут в Ярославль очередную партию, почти шестьдесят кило серебра. Поначалу испанский кабальеро все пытался приохотить Валентина к верховой езде, но тот на эти провокации не поддался. Легко ему, этому кабальеро, он, почитай, и родился в седле. А Валентину учиться ездить, задницу себе набивать… Нет уж, в карете оно как-то сподручнее. Опять же груз…
Птички поют, заливаются. Теплынь, август, конец лета. Лето в этом году выдалось урожайное. Когда нужно — солнышко светит, когда нужно — дождички теплые идут. Идиллия, да и только. Все довольны и счастливы. Довольны Ероха с Силкой, хотя и пашут они, как черти. Ведь на них весьма приличный объем работы. И выплавка слитков на них, и промывка добытой рудокопами породы тоже. Хотя промывка эта самая и делается лишь для отвода глаз, Силка с Ерохой относятся к этому занятию со всей серьезностью. Смешно, но какие-то крохи серебра из извлеченной из шахты породы они каким-то непостижимым образом умудрились намыть. Уж сколько убеждал их Валентин просто смывать раздробленную породу в речку, нет, не слушаются. Промывают на полном серьезе. От этой дурацкой работы сильны стали, как буйволы. Даже Силка.
И все это, не считая своих прямых обязанностей — приема иностранцев и обмена талеров. А иностранцы заезжали в имение частенько, чуть ли не каждый день.
А уж как были довольны Силкины старики… Сынок-то за ум взялся. И денежки появились немалые… Сытая старость теперь обеспечена. Силкин старик ежевечерне устраивал занятия-игрища — обучал молодых людей правильному владению бердышом и дубиной (с ума сойти, у этих двужильных Ерохи с Силкой еще и на это силы оставались). Когда Валентин с доном Альбой бывали в имении, испанец обязательно к ним подпрягался, внося в эти занятия некоторое разнообразие.
Доволен и дядька Кондрат. Еще бы… Считай, из небытия, из церковных сторожей вернулся к привычной жизни главного приказчика в солидном торговом деле. Дом свой прежний выкупил, переселился в него и даже с дочерьми умудрился помириться.
Один лишь Валентин недоволен. Прошла весна, лето уж заканчивается, а он ни на сантиметр не стал ближе ни к царскому двору, ни к рыбасоидам, ни к браслету. Вот вам и бизнес-план! Так хорош он был или нехорош? С тем же успехом можно было, наверное, и чулками с бюстгальтерами заняться. Нет, нельзя сказать, что ничего не получилось. Счет капитала торгового дома «Михайла Митряев и товарищи» уже идет на многие тысячи. Однако, несмотря на это, выдвинуться в первый ряд ярославских купцов Михайле Митряеву не удалось. Богат город Ярославль, и народишко в нем живет небедный. Тысячников среди ярославских купцов и владельцев производств, считай, каждый второй. А вот этого-то в своем бизнес- плане, разработанном совместно с дядькой Кондратом, и не учел.
Всем хорош бизнес-план. Дело процветает, денежки текут, только мало этого Валентину. Он-то хотел встать вровень с Прозоровым, чтоб первые люди Земства, бояре родовитые, смотрели на него не как на мелочь пузатую, а как на полезного для государства человека, пусть и купеческого рода. Вместо этого он стал, хоть и богатым, но простым аферистом.
Скверно на душе у Валентина. Недоволен он тем, как идут деда, а что придумать — не знает. Все довольны, а он недоволен.
— Михайла, ты когда хочешь ехать к царскому двору? — раздался спокойный, чуть-чуть даже сонный голос из противоположного угла кареты.
Нет, похоже, не только Валентин недоволен тем, как идут их дела. Иван Альба — тоже. Валентину хочется взорваться, выплеснуть на кого-нибудь свое раздражение, но он берет себя в руки и спокойно отвечает:
— Видишь ли, Иван… Нам пока не с чем ехать туда.
— То есть? — не понял его испанец.
— Ну хорошо. Представь — приехали мы с тобой сейчас в Александровскую слободу. Кто нас встретит? Какой-нибудь старший помощник младшего конюха. Что он нам скажет? В опричные записываться? Ступайте на задний двор снаряжение получать да топайте после этого на ристалище — воинские навыки оттачивать.
— Ну и что? Все равно возможность увидеть царя у нас будет. На пиры государь не только приближенных своих зовет, но нередко и простых воинов.
— Окстись, Иван! Да их там тысячи! Что же, всех за стол?
— Ладно… На ристалище увидим, на охоте, во дворе случайно, наконец.
— И что ты тогда сделаешь, когда увидишь его?
— Упаду в ноги и спрошу: «Великий Государь, почто губишь Великую Империю, предками твоими созданную? Почто пригрел еретиков у сердца своего? Гони их прочь, Великий Государь, то враги твои!»
— Гм-м… Боюсь, что после столь пламенной речи ты и пяти минут не проживешь.
— В нашем роду никто не боялся смерти!
— Умереть легко, дело сделать трудно.
— Каррамба! Так делай же, Михайла, делай! Придумывай, дьявол тебя раздери! Вспомни, как мы договаривались полгода назад! Ты думаешь, а я мечом машу. Помнишь?
— Помню, — нехотя признал сей факт Валентин. — Видишь ли, Иван, я хотел ехать к царю как посланец Земства, уполномоченный Боярской думой. Чтобы каждое мое слово веско звучало. Да еще это звучание звоном монет подкрепить.
— А что для этого нужно?
— Деньги… И положение. Как у Прозорова, например, или моего отчима. Побывал я пару раз на собрании купецкой гильдии… Там не то что имени моего никто не запомнил… А-а… — Валентин с досады махнул рукой.
— Так чего проще, давай спихнем твоего отчима, а ты усядешься на его место.
Легко сказать! Как ты его спихнешь? Валентин даже не знал, с чего бы это у дона Альбы столь легкомысленное отношение к такому серьезному противнику, как Мудр. Может быть, он делает такие
