— А достанем?
— А у нас выход есть? — вопросом ответил Данил.
— Ну… Можно по другой улице обойти…
Данил усмехнулся:
— Ну давай. Хотел бы я посмотреть, как ты крюк такой в обход с этой пукалкой сделаешь, когда тут такие монстры ползают, что их и очередью из «калаша» не возьмешь.
Сашка молчал, все еще не решаясь выйти наружу.
— Блин, Дан, вот и всегда так!.. — проворчал, наконец, он. — Вечно ты подначишь, а потом я вместе с тобой разгребаю…
— Ну, наверх-то я тебя не тянул, сам пошел. Понимал, чай, что к чему.
— Понимал, понимал, — передразнил Сашка товарища. Помолчал. — Как будто уговор не помнишь: куда один — туда и другой… Ладно, двинули. Ты хоть знаешь, где дед-то жил?
— Четвертая квартира. Первый подъезд, второй этаж, дверь налево. Он мне раз десять рассказывал.
— Ну что тогда — ни пуха?
— К черту! Пистолет наготове держи…
Ступая очень осторожно, стараясь не шуметь, ребята по широкой лестнице спустились на первый этаж. Данил, тормознув друга, осторожно приблизился к двери и выглянул наружу. Монстр сидел на том же месте. Жрал, хрустя костями. Тишина вокруг, только где-то на крыше наркологии ветер погромыхивает листом железа. И солнце садится…
По аллейке с когда-то асфальтовым покрытием, ведущей от входа в здание до ворот, ребята прокрались к выходу с территории диспансера.
Перемещаться старались так, чтобы в прямой видимости между ними и монстром находилось какое-то препятствие, вроде дерева или качелей. Вышли на дорогу, притормозили, внимательно глядя на мутанта и готовые при малейшем намеке на опасность рвануть назад в здание. Монстр продолжал увлеченно кушать. Глянул раз на ребят — и только. Видимо, не счел их добычей, достойной внимания. Ну и ладно, нашим легче.
Двинулись через дорогу, в сторону серой пятиэтажки, видневшейся из-за крыш полуразвалившихся домишек. Входя во двор, Данил вытащил дозиметр, внимательно следя за цифрами на экране. Семьдесят рентген — терпимо, если недолго. Демрон удержит.
Дедов дом возвышался посреди небольшого дворика, окруженный со всех сторон двухэтажками. Вероятно, когда-то этот дворик можно было назвать уютным — то тут, то там из зарослей буйной зелени виднелись полусгнившие скамеечки, столики, чурбачочки для сидения, детские качельки и карусельки, однако времена те давно уж миновали. Сейчас же он представлял собой настоящие джунгли: сквозь растрескавшиеся остатки асфальта пробивались молоденькие деревца, с крыш двухэтажек свисали толстенные, словно лианы, стебли вьюна, из оконных проемов рос кустарник… По всей площади дворика валялись обломки досок, кирпичей и даже целые фрагменты кладки, вывалившиеся из стен домов. И это не считая куч битого шифера, кусков рубероида и прочего мусора, оставшегося, как память, от загнанной под землю человеческой цивилизации. Словом — хаос и запустение.
Ребята встали на самом краю дворика, приглядываясь к виднеющемуся меж тонких древесных стволов крайнему подъезду. Вслушиваться было бесполезно: ветер, бессменно прописавшийся на поверхности, шевелил листьями деревцев, создавая шумовой фон, способный скрыть любые достаточно тихие звуки, издаваемые подкрадывающимся противником. Постояли, осмотрелись — и Данил сделал шаг вперед. Сашка последовал за ним, держа в вытянутой правой руке снятый с предохранителя пистолет. Прошли к подъезду, постоянно оглядываясь, похрустывая шифером и петляя меж деревцами. Данил поискал глазами вокруг и, подняв валяющуюся под бетонной лестницей, ведущей в подъезд, метровую ржавую арматурину, удовлетворенно хмыкнул — какое-никакое, а оружие. Перехватил поудобнее — и начал подниматься. Потянул подъездную дверь на себя и от неожиданности вздрогнул — дверь поддалась и всем полотном вывалилась наружу. Ухнула, распадаясь на несколько деревянных кусков. Внутренности подъезда были сплошь затянуты мелкой паутиной. Данил поводил перед собой прутом, наматывая на него клоки серой паучьей ткани, ступил в мрачную полутьму — и тут Сашка, оставшийся у первой ступеньки лестницы, заорал. Данил резко крутнулся вокруг себя и едва успел увернуться от летящего прямо в голову каменюки. Проследил траекторию — и остолбенел: из подъезда домишки, мимо которого они только что так медленно и осторожно пробирались, валом валила толпа уродливых, исковерканных радиацией созданий. Синюшная кожа, толстенные, сочащиеся гноем наросты по всему телу, кривые мощные конечности, редкие длинные космы, свисающие с черепов, густые курчавые волосы по всему телу… До них было рукой подать, и Данил успел даже разглядеть, что некоторые из уродцев были одеты в какое-то подобие одежды, в рванину, прикрывающую тазобедренную область и плечи, — все это глаз ухватил в секунду. А потом стало уже не до разглядываний — в сторону ребят полетели камни. Мутанты споро нагибались, подхватывали с земли очередной булыжник и с поразительной силой и меткостью посылали его в цель. В следующее же мгновение Данил, получив кирпичом в ногу, плечо и живот, согнулся от боли. Это спасло его от камня в голову — оружие пролетариата вспороло воздух в нескольких сантиметрах от макушки и, врезавшись в стену, разлетелось на несколько кусков. Данил упал на четвереньки, после чего, подстегиваемый адреналином, рванул в сумрак подъезда, резво перебирая руками и ногами. Следом, потирая поясницу и подвывая от страха, влетел Сашка. Оба, не сговариваясь, дернули вверх по лестнице на пятый этаж — чем выше от новой, неизвестной пока опасности — тем лучше. На подходе к пятому Данил, опередивший Сашку на целый лестничный пролет, мельком глянул в межэтажное окошко и резко притормозил — мутанты топтались на месте, раскачиваясь из стороны в сторону, порой делая робкие, неуверенные шажки в сторону дома, но преследовать их пока не собирались.
— Стой, стой! Тормози! — Сашка пролетел мимо, но, подчиняясь возгласу друга, остановился.
Выглянул в окно.
— Что? Не бегут?
— Нет, топчутся рядом, — Данил пристально смотрел на мутантов. — Вроде боятся…
— Чего?
— А хрен знает… К дому боятся подходить. Кажись, попали мы с тобой еще похлеще! — Данил начал оглядываться на двери на лестничных клетках. — Если эти уроды сюда не лезут, значит, тут какая-нибудь хрень похуже затаилась!
— Блин, откуда они вообще? Мы же полдня неподалеку дрова рубили! Шум развели! Почему их видно-то не было?
— Да кто знает? Может, они только здесь появились? Или стволы у мужиков видели и знают, что это такое? А может, выжидали, пока такие вот дурачки, как мы с тобой, сами придут!
— Да я бы в жизни сюда не пошел, если б знал! Говорил же: не надо никуда лезть! Сидели бы себе…
— И сколько сидеть?! — разозлился Данил. — Ночь наступит — они сами в наркологию придут! Что — нет?..
Внезапно Сашка, внимательно приглядывающийся к мутантам, высунулся из окна наружу и глухо застонал.
— Ма-а-ать твою!.. Эт че еще за хрень!? Ты посмотри только-внизу! Это они камнями ее растревожили!
Данил сунулся в окно рядом с товарищем и узрел очередной сюрприз мутировавшей флоры и фауны: у входа в подъезд, прямо на ступенях, извивались толстенные, с ногу взрослого человека, бугристые зеленые щупальца.
— Ты смотри, смотри, откуда они растут! — Сашка ткнул пальцем вниз и повел им вдоль кирпичной стены к крыше пятиэтажки. — Да это вьюн! Ни хрена себе вымахал! С крыши свешивается!
Друзья, не сговариваясь, отпрянули от окна — вдруг еще вломится и утащит на раз-два? Сашка опасливо посмотрел на лесенку, ведущую на чердак.
— Давай-ка пониже уйдем, на третий. Видишь, люка нет? Вдруг полезет?
Спустились к окну между вторым и третьим. Данил выглянул — и тут же нырнул обратно: в окно
