была не такая серьезная, как на склад, и поддалась кувалде и топору, найденным в подсобке. Пока Данил долбил, Сашка охранял, держа одно ружье в руках, а другое прислонив рядом к стене. Напарники опасались, что сирены, услышав, явятся на шум, но — обошлось. Видимо, мутанты не смогли найти дороги в переплетениях коридоров, а облететь торговый центр не догадались, поэтому и оставили их в покое.
Пока друзья бродили по торговому центру, снаружи стемнело и к тому же поднялся изрядный ветер. В лицо летела снежная крупа, забивая стекла противогазов, и их приходилось постоянно протирать. Поминутно озираясь, напарники дали крюк, чтобы не выходить на площадь, на которой хозяйничали мутанты, и выбрались как раз к главному городскому перекрестку. Отсюда до «Охотника» было рукой подать.
Добыча лежала в целости и сохранности. Друзья, выбрав себе по новой паре лыж, принялись вываливать в лодку комплекты ОЗК. Данил вскрыл один, на пробу, — и тут их ждало жестокое разочарование. Комплект был испорчен — резина костюма пришла в негодность, ссохлась и зияла меленькими дырами. Из сорока трех комплектов целыми остались только девять. Попала ли влага, погрызли ли всеядные крысы или прожорливая моль — неизвестно, но факт оставался фактом — из кучи комплектов уцелела лишь пятая часть.
Что ж — и на том спасибо. Грех жаловаться, когда и без того первый же выход на поверхность сделал их богатыми, а главное — независимыми, самостоятельными сталкерами!
Только глубокой ночью они вышли к Убежищу. Поплутать пришлось изрядно — дедов план показывал лишь центр города, обратно по своим следам вернуться не получилось — замело, а улицы во тьме казались похожими одна на другую. Но все-таки они дошли, и дошли вовремя — взбудораженный дед с матушкой Галиной уже наворачивали круги по Убежищу, намереваясь чуть ли не в одиночку отправиться на поиски. Их не смог урезонить даже полковник, и потому поисковую партию было решено отправлять в ночь. Она уже готовилась к выходу — и вот в этот-то момент блудные сыны наконец-то объявились.
Данил тут же, чуть ли не в тамбурах, решительно пресек все попытки деда заняться воспитанием. Все, хватит. Сколько можно? Мальчик он маленький, что ли? Взрослый, серьезный, самостоятельный человек. Сталкер, добытчик — вон сколько хабара припер! Какие могут быть нотации?
Хабар и впрямь был знатный — друзья принесли не только оружие, пусть это и были всего лишь гладкостволы, но и то, в чем Убежище нуждалось на тот момент больше всего, — ОЗК. Девять костюмов, три из которых, согласно уговору, тут же были переданы на баланс Убежища, а еще четыре — обменяны на тушенку, сгущенку, крупы, сухари и прочие припасы. Кроме комбинезонов Родионыч, согласно договору, забрал два ружья и третью часть патронов и снаряги к ним, остальное же милостиво оставил добытчикам. И это было справедливо.
В лазарете поваляться все-таки пришлось. Данил, припомнив бешеные цифры на экране дозиметра, все-таки решил, что безопаснее будет залечь на недельку — для профилактики. Да и Айболит настаивал. И хотя ни на следующий день, ни через два или через три ребята ухудшения самочувствия не почувствовали, все же в больничном отсеке Семеныч держал их до победного, пичкая одному ему известными снадобьями. Да и ладно, он доктор, ему виднее.
Убеждая Сашку в том, что обитатели Убежища ринутся на поверхность, едва только узнают, что там есть чем поживиться, Данил был прав только наполовину. Активизировалась в основном молодежь до тридцати, которая составляла хорошо если шестую часть населения. Остальные, мужики под сорок и старше, предпочитали ходить потихоньку в дежурства, и за хабаром, охота за которым была сопряжена с риском, не совались. Исключением стали всего пять-шесть человек, в числе которых были и Герман с Михалычем. Эти битые волки сразу поняли, что в городе и окрестностях можно найти немало добра, которое со временем поднимет уровень их благосостояния и позволит обрести некоторую независимость от продовольственных складов Убежища. Но таких было мало, а вскоре, после того, как появились первые погибшие и пропавшие без вести, — и того меньше. Рейды за хабаром со временем стали уделом лишь нескольких одиночек и тех, кто под руководством полковника проходил жесточайшую подготовку к выживанию в условиях поверхности. Мужское население Убежища расслоилось на две касты — сталкеров и партизан. Ну а для Данила и Саньки этот выход стал определяющим. Отныне они могли гордиться тем, что мечта их исполнилась — он стали настоящими сталкерами.
ГЛАВА 11
ЗАКРОМА МЕРТВОЙ РОДИНЫ
С самого утра началось. Сначала Димка Слепой пришел, передал, что к обеду общее собрание намечается и быть строго обязательно. Данил пожал плечами — надо, так надо. Потом Сашка заглянул — был он накрепко перебинтован, словно мумия, но выглядел живее некуда. Выложил новости — и когда только узнать успел? Оказывается, Родионыч вызывал всех — не только мужиков, но и женщин. И это уж вообще было из ряда вон — на памяти Данила такие общие собрания случались от силы два-три раза, и все по чрезвычайным событиям. Подумали, поговорили — плюнули, так ни к чему и не придя. Потом, едва Сашка ушел, — нате вам, Иринка с Ольгой с фермы вернулись. Растерянные, не понимают ничего. Говорят — всех распустили, велено на собрание явиться. Да где это видано, чтоб с ферм рабочих убирали посреди дня?! Такое вообще в первый раз! Ну и, в конце концов, перед самым обедом, Герман заскочил. Поделился:
— Я полковника нашего ни разу таким еще не видал. Говорит, говорит — и умолкнет на полуслове. Или на вопросы невпопад отвечает, видно — думает о чем-то своем, и крепко думает. Глаза словно внутрь повернуты. И какая-то прямо даже тоска во взгляде порой проскальзывает — прямо жуть берет! По всему видать — новости сегодня будут горячие…
— К чему готовиться-то? — спросила Ирина.
Герман пожал плечами:
— А кто знает? Что-то будет… Поглядим…
В половине двенадцатого Данил выглянул за дверь — мимо по коридору мелкими группками тянулись люди.
— Э, Добрыня, ты дома еще?! — Данил оглянулся — Михалыч с женой. — Давай быстрее, а то все места займут!
Пожалуй, действительно следовало поторопиться.
Зал Совета был полон — яблоку негде упасть. Даже в проходах народ стоял. Данил кое-как устроил Иринку с Ольгой на сидячие места, сам встал тут же рядом, в проходе.
Председательствовал полковник. Слева от него, за столом, накрытым красной материей, сидел Плюшкин. Справа — Коробочка. Оба выглядели взволнованными, переглядывались, о чем-то переговаривались за спиной Родионыча. Тот молчал, смотрел в одну точку, думал. Народ потихоньку шептался, шуршал, стучал креслами, возился, шаркал ногами — словом, создавал весь тот легкий шумовой фон, который всегда бывает при большом скоплении людей, терпеливо ожидающих начала чего-то интересного. Все знали, что торопить Родионыча бесполезно.
Пока начальство собиралось с мыслями, Данил огляделся, ища напарника. Сашка с семейством обосновался в стороне, в нескольких рядах от него, ближе к выходу. Помахал рукой, склонился к сидящему рядом сынишке, указал пальцем на товарища. Тошка, бойкий четырехлетний пацаненок, расплылся во все двадцать зубов, замахал дядьке Данилу, своему крестному. Данил махнул в ответ. Хотел было найти Германа, да поздно — полковник поднялся, обошел столы, встал на пятачке, у передних рядов кресел, оглядел собрание. Народ примолк.
Родионыч начал как всегда без предисловий, по-военному:
— Итак, во-первых, здравия желаю всем собравшимся.
— Здорово, Петрович… Здравия желаем, товарищ полковник… И вам не хворать… — полетело по рядам.
— Во-вторых, чтобы не затягивать, перейду сразу к делу. Как вы все знаете, не далее как вчера
