противник, с которым мы вели довольно успешные боевые действия, запросил перемирия и прислал переговорщиков. Результат нашего общения — отмена военного положения.
Народ хранил безмолвное молчание, ожидая более волнующих известий. Полковник, не дождавшись реакции, кашлянул и продолжил:
— Кроме того — и это, как вы понимаете, действительно более важное в нашем положении известие — нам предложили долю в деле, которое сулит если и не огромные барыши, то уж наполнение наших пустеющих складов — точно.
Вот теперь люди зашумели — новость и впрямь была важная. Припасов на складах оставалось все меньше и меньше, а взять новые негде. На одних грибах не просидишь, чайку со сгущенкой и каши с тушенкой тоже хочется.
— Это где ж такие богатства-то сохранились? — крикнули из зала.
Полковник обернулся на голос и уронил одно-единственное слово:
— Росрезерв.
Народ примолк на секунду, переваривая услышанное, а потом загомонил с удвоенной силой. Еще бы! Росрезерв! Слово-то какое!
О Росрезерве в Убежище знали все от мала до велика. О Росрезерве рассказывали сказки маленьким детям, и если взрослые имели об этом ведомстве хоть какое-то представление, то для детей это понятие было чем-то вроде пещеры Али-Бабы и сказочной, полной богатств земли Эльдорадо в одном флаконе.
— Надеюсь, все знают, что такое склады Росрезерва? — продолжал меж тем полковник. — Или объяснить?
— Объясните Сергей Петрович, — Данил увидел, как со своего места поднялся михалычев Тимоха. — Вы-то знаете, причем, видимо, довольно конкретно, а мы — те, кто родился и вырос после Начала, о Росрезерве имеем лишь то представление, которое слышали из сказок на ночь. Я, например, аж до семнадцати лет верил, что это такой остров, где текут молочные реки в кисельных берегах, вся земля сплошь из шоколада, на деревьях растут булки и батоны, а на лугах с чистой изумрудной травкой пасутся жирные овечки и коровки. Уже жареные, притом… Так что никаких четких сведений, одни слухи. Надо бы прояснить…
По рядам прошел шум, зал расцвел улыбками. Полковник тоже усмехнулся.
— При Союзе об этом ведомстве, тогда еще Госрезерве, тоже ходило немало слухов и домыслов. Что ж, расскажу вам немного из того, что я знаю по роду своей деятельности. Хм… бывшей деятельности, — поправился он. — Итак. Федеральное агентство по государственным резервам — одна из самых закрытых структур, работавшая под грифом «строго секретно». Расположение его объектов, все данные о том, что, где, как и сколько хранят, — все это когда-то было государственной тайной. И не думаю, что эта тайна раскрыта теперь, — людей, знающих координаты объектов, наверняка практически не осталось. И такая закрытость была характерна не только для нашей страны — информация о закромах родины засекречивалась в любой стране мира. Многие склады, на которых хранится продовольствие, залегают глубоко под землёй — в шахтах, соляных выработках. И это не только для того, чтобы коварный враг не догадался, но также с целью приближения условия хранения продуктовой закладки к идеальным — в таких пещерах температура и влажность всегда держатся на одном уровне. Дополнительного оборудования нужно гораздо меньше, чем если бы такой склад строился на поверхности.
Эти хранилища Росрезерва — комбинаты — создавались в период холодной войны и задумывались как неуязвимые объекты, способные выдержать не только природный катаклизм, но и прямое попадание атомной бомбы. Основные условия — отдаленность от населенных пунктов и наличие подходящей железнодорожной ветки. Что, скажу, забегая вперед, дает нам серьезные надежды на захват такого вот хранилища — бронепоезд-то вон он, под парами стоит…
Данил не успел среагировать — Иринка вытянула руку и вскочила со стула.
— Сергей Петрович, я не ослышалась? Захват?
Родионыч развел руками:
— А что ж ты хотела, дорогая моя? Такое богатство просто так на дороге не валяется. В Тот день комбинат, как и всегда, охраняла рота спецназа внутренних войск. Предполагается, что в шахте, где находятся склады, спаслись не только они, но и большинство работников комбината, девяносто процентов которых составляли женщины. Так что представляешь, какая мощная община там со временем образовалась? Да, придется немного повоевать. Но ведь для вас же воюем, для жен и детей! Этот поход — вопрос не
Ирина, кусая губу, уселась на место.
«Ну, жди теперь небольшой домашний скандалец, — подумал Данил. — Закушенная губа — это серьезно… Интересно, что ей не понравилось? То, что все это надо будет у других отбирать, или то, что мужа придется на войну провожать?..»
— Помимо колоссальных объемов разнообразного продовольствия и топлива, — продолжал рассказ Родионыч, — склады Росрезерва грузили запасами ценностей, которые хранились на случай возникновения чрезвычайных ситуаций, военных действий, экстренной экономической необходимости. Но, как видите, государству уже не понадобилось. Зато — нужно нам. Имеем полное право воспользоваться. В таких хранилищах есть абсолютно все: автомобили, запчасти, станки, сырье, металлы, стройматериалы, медикаменты, одежда… Всё, вы представляете? Всё! Всё это там есть, и всё это необходимо нам как воздух!..
Собрание завороженно внимало. Полковник только что набросал перед людьми ближайшее будущее и раскрасил его не в черные и красные цвета голода, лишений и смерти, а в ярко-голубые, желтые и зеленые цвета жизни, сытости, довольства. Кто же откажется от возможности жить без забот и хлопот, растить детей, радоваться каждому новому дню и проживать его легко и безмятежно? Если Родионычу требовалась поддержка людей — можно считать, что он ее уже получил, вне всяких сомнений. И Данил его поддерживал так же, как, наверняка, и большинство здесь сидящих, — Убежищу жизненно необходимо было пополнить запасы продовольствия, медикаментов, инструментов и прочего оборудования, столь необходимого для выживания.
— Понятно, что хранится все это давно, и многие продукты по нормативам Росрезерва давно уже просрочены. Но нормативы — это одно, а голод — не тетка, — выдал военный перл полковник. — Вы это отлично знаете — армейская тушенка при относительно низкой температуре может лежать и десять, и двадцать лет.
Данил припомнил, как когда-то в детстве дед рассказывал ему про два интересных случая — он тогда, маленький балбесик, только научился читать и, прочитав на банке тушенки, что срок годности ее давно истек, втемяшил себе в голову, что есть эти консервы нельзя. Вот тогда-то дед ему и рассказал, как в пятидесятых годах прошлого века сотрудники Главсевморпути обнаружили на острове Диксон в подполе ремонтировавшегося продовольственного склада банку консервов. На чудом сохранившейся этикетке было написано: «Щи с мясом и кашей, фабрика пищевых консервов Азибера в С.-Петербурге, 1900 год». Анализ содержимого показал, что банка сохранила герметичность, консистенция мяса удовлетворительная, запах нормальный, но при этом повышенное содержание олова и на вкус ощущается легкий металлический привкус. И еще один подобный случай произошел на Таймыре в тысяча девятьсот семьдесят третьем году. Там обнаружили «клад Толля» — продуктовый резерв, заложенный в вечную мерзлоту знаменитым ученым и полярным исследователей Эдуардом Толлем. Часть раритетных банок оставили на месте до следующих экспедиций, а часть привезли в Москву. На них значилось: «Пищевые консервы для войск. Щи с мясом и кашей. Порция на обед. Вес 1 фунт 70 золотников. Разбавляется водою в количестве 2/3 той жестянки, в которой находится консерв. Нагревается до кипения и кипятится не более 10 минут. Производство 1900 года». И те, у кого хватило решимости попробовать, — не пожалели. Было очень вкусно.
Данил тряхнул головой, отгоняя воспоминания. «Эх, дед, дед, как тебя не хватает…»
— …короче говоря, — Родионыч, оказывается, по-прежнему рассказывал, — все, что поступало в систему Росрезерва, проходило жесточайший отбор и контроль качества. За это отвечал целый научно- исследовательский институт. Словом, за качество хранящегося на складах провианта можно быть
