спокойным. И если мы упустим этот шанс — другого такого уже не будет. Всем известно, что положение с продуктами питания с каждым годом все хуже. Уже почти нет консервов, заканчивается крупа, сухари. Остатков — на год, не более. Доскребаем шоколад и сухое молоко. Да что там продукты — скоро исчезнет самое необходимое: фильтр-патроны для систем чистки и обеззараживания воздуха, машинное масло для дизелей и кислород для обогатительной системы! И если на грибах мы, возможно, еще протянем, то без воздуха и электричества — нет! И купить это у караванов в нужных нам количествах невозможно! Этот комбинат — наша последняя надежда! Решайте.
Собрание зашумело, загудело, обсуждая новость. С мест раздались единичные выкрики. Родионыч поднял руку, утихомиривая народ.
— Голосуем! Кто за?
Лес рук. Данил приподнялся на носки, глядя поверх голов и пытаясь сосчитать. Бесполезно. Абсолютное большинство.
— Кто против?
Вверх поднялось едва ли больше десятка ладоней. Данил скосил глаза на жен — Ирина тоже тянула руку вверх. Беря пример с нее, подняла руку и Ольга.
«…Вот дуры бабы…»
— Абсолютное меньшинство! — подвел итого полковник. — Тогда и говорить больше не о чем. Собрание закончено, прошу разойтись. Командиры групп быстрого реагирования — остаться. Сталкерам приказать не могу, но тем, кто желает принять участие в экспедиции, — добро пожаловать. Обещаю, что по окончании операции не обидим.
Данил дернулся было, намереваясь идти к столу, — и наткнулся на горящие яростной зеленью глаза старшей жены.
— Ты никуда не идешь, — твердо сказала Иринка, ухватив мужа за руку.
— Не дури.
— Не пущу!
— Сказал — не дури! — Данил тоже чуть повысил голос. — Ну-ка домой с Ольгой, быстро! Вернусь — поговорим.
Иринка, прищурив глаза, вскочила, хватая Ольгу за руку. Взметнулись черные волосы, стриженные под каре.
— Поговорим…
Данил вздохнул, провожая женщин взглядом. Усмехнулся. Ну что за человек! Теперь еще дома скандал разруливать. Ольга — та спокойнее, покладистее. А эта — как вулкан иногда. Как дед покойный: в голову втемяшит — не выбьешь.
У стола Родионыча и на креслах в первых рядах собралось уже человек сорок. Данил подошел, огляделся. Ага, Сашка тут, поглядывает на него через головы — ну понятно, уж ему ли не знать, что товарищ уже все решил. Куда один — туда и второй. Герман тут, Михалыч. Тимоха, Тарас и Артем Шалтай, лазающие по поверхности тройкой, — и они здесь. Вон Лёха Шрек над толпой возвышается — у Лёхи родители старенькие уже и три сестры на выданье. Лёха — партизан. После того, первого выхода, когда его чуть миксер не отоварил, отходить далеко от жилища он не решался, но тут, видимо, нужда заставила. Данил не раз приглашал его на поверхность, третьим в их с Сашкой пару, но Шрек только мычал и отрицательно мотал головой — боялся. А жаль, Лёхина сила была бы кстати. Так, кто тут еще… Вон Тандемы. Кроме братьев Данил разглядел также Локатора, Арийца, Бармаглота и Дуремара с Сундуком.
— Не толпимся, рассаживаемся! — голос полковника перекрыл легкий шум, производимый толпой. — Давайте-ка поближе, в первые ряды, чтоб я не орал.
Народ зашевелился, расходясь по местам. Данил присел на кресло, помахал рукой Сашке — подходи. Друг не заставил себя ждать, пробрался сквозь толпу, плюхнулся на занятое для него место.
— Ну чё, идем?
— А то… Твои-то как отреагировали?
— Да как… Расстроились, в общем… Но деваться-то некуда, понимают. Только вот Антохе надо растолковать.
— С моими поговорили б, что ли…
— Ирка?
— Ага. Глазищами сверкает.
— Хы… Это она может, когда что не по нраву, — Сашка ухмыльнулся — Иринку он знал прекрасно, все вместе ведь в одном Убежище росли. — Помнишь, как она против Ольги-то сначала была? А теперь?
— Неразлейвода, — Данил поморщился — вспоминать жуткое время не хотелось.
— Вот и теперь так же будет, — уверенно сказал Сашка. — Поймет. Обстоятельства так складываются, деваться некуда.
Данил вздохнул — хорошо говорить, когда жены смирные и покладистые. У Сашки Маринка — не его старшей чета, все указания и желания мужа выполняет. А Светка, младшая, со старшей пример берет. Так что в доме всегда тишь да гладь.
И все же Иришку он любил. Как не любить: как посмотрит зелеными своими глазищами — так и растворяешься весь…
Почувствовав толчок в бок, Данил вернулся к реальности. Оказывается, пока он тут растворялся, Родионыч уже начал что-то говорить и теперь неодобрительно поглядывал на него.
— Рассказывать о местоположении и конструкции шахты Росрезерва я сейчас не буду. По той простой причине, что сам ничего об этом не знаю. Однако сегодня вечером к нам прибудет майор Аббас, старший каравана. Для особо языкастых скажу отдельно: услышу хотя бы одну насмешливую реплику с места — язык вырву с корнем. Вы меня знаете, мое слово твердо. Да, схлестнулись, да, повоевали, попробовали друг друга на прочность. Но теперь этот майор — наш последний шанс на выживание, на нормальное будущее. А потому — максимум уважения. Ожидаем его в районе девяти. Так что всем, кто будет в составе экспедиции, — прибыть к этому времени в «Тавэрну». Пиво уже оповещен, так что лишнего народа там не предвидится. Майор и доведет более точные сведения — куда мы суемся, что нас ожидает и на что можно рассчитывать в результате победы. Пока же я хочу уточнить только количество. Записываться — по одному.
Домой Данил вернулся в начале седьмого. Пока шел по коридору — прикинул: время есть, сейчас пожевать — и можно в чайную отправляться. Наверняка народ загодя соберется новости-то обсудить!
Предвкушал вкусный и сытный ужин, который наверняка уже наварила младшая, — и совсем забыл о намечающемся скандале. Вспомнил только перед дверью, чертыхнулся про себя. Вздохнул, задерживая дыхание — и как в омут.
Вошел — тишина. Кашей пшенной пахнет, тушняком, грибами… Повозился в тесной прихожей, снимая ботинки, заглянул в жилую часть отсека — вот они, нате вам. Полный набор. На кровати — Ирина с Ольгой сидят, насупленные обе, на диванчике напротив — отец Кирилл. Данил вздохнул — разговора не избежать. Прошел в комнату, сел на свое место во главе накрытого уже стола, стоящего у задней стенки шкафа, отгораживающего малый тамбурчик.
— Здравствуйте, отец Кирилл. Какими судьбами? — в отличие от матушки Галины, Санькиного отца на «ты» он никогда не называл. Так уж с детства повелось — не мог и все тут…
Отец Кирилл внимательно смотрел на Данила, молчал. Иринка с Ольгой тоже помалкивали. Пауза затягивалась.
— Мент, что ли, сдох? Чего молчим? — Данил разозлился, но вида не подал. — Присаживайтесь к столу, батюшка, отужинайте, чем бог послал.
Спокойно положил себе в тарелку каши с тушняком, грибков. Происходящее злило его все больше и больше. Ну, Ирка, ну выдала… Ладно бы просто скандалила — склоки внутри семьи он давно уже научился гасить, — но посторонних зачем впутывать? Выносить сор из избы — последнее дело.
Отец Кирилл кашлянул.
— Спасибо за предложение, Даня, — глубоким, густым голосом, какой, по мнению Данила, и должен быть у батюшки, ответил он, — но некогда мне. Вот, зашел проведать вас — а тут, смотрю, раздор. Содом и
