Макс почувствовал, что задыхается от боли. Перед смертью Юлька думала о нем! В свой последний миг она назвала его имя! И хотя Макс увидел это лишь в своем воображении, он не сомневался, что все именно так и было. Он несколько раз глубоко вздохнул, но ни унять, ни ослабить клокочущую в груди боль не удалось. Зато его всхлипы услышала Катерина.
— Хватит ныть! — грубо сказала она. — Юля погибла, но мы с тобой пока еще живы!
— И что с того? — равнодушно ответил Макс. Какая разница, живы они сами или нет, если Юлька мертва?
— У меня в кармане пистолет, в нем три патрона, а монстров, которые нас сюда притащили, всего двое.
Пистолет! Ведь у Кати был пистолет!
Макса охватила ярость. Если бы не связанные за спиной руки он, наверное, задушил Катерину за то, что она позволила слугам Нга убить его любимую.
— Почему же ты не стреляла, когда они убивали Юльку?!
— Потому что было уже поздно! — так же резко ответила она, но потом сменила тон и заговорила другим, виноватым и немного растерянным голосом. — Все произошло так быстро… Эти двое начали стрелять, Юля упала, ты бросился на них и завязалась драка. А я… я испугалась. Испугалась, что попаду в тебя! А когда они вырубили тебя, то сразу связали нас. А стрелять со связанными руками не так-то просто. Но они обязательно вернутся.
— И тогда ты убьешь их?
— Убью, — твердым голосом ответила Катерина. — Если ты поможешь мне освободиться.
Что ж, хотя и не в их власти вернуть Юльку к жизни, но по крайней мере они смогут отомстить за нее.
Макс напряг мышцы и попытался ослабить веревки — не получилось. Тогда он кое-как повернул ладонь, сдирая кожу на запястье и чуть не вывихнув руку, но все-таки дотянулся до стягивающего концы веревки узла. И сразу понял, что все его старания оказались напрасны. Седой называл этот узел Констриктором,[9] Ванойта — как-то по-своему, но оба сходились во мнении, что развязать его практически невозможно. Макс вспомнил, как по просьбе Седого (на свою беду!) учил Саньку, которому от свойственного многим молодым парням нетерпения с трудом давались некоторые охотничьи премудрости, вязать этот и другие узлы. Очевидно, воскрешенные демоном мертвецы не утратили своих прижизненных навыков.
— Ну как, получается? Давай скорее! Эти твари могут возвратиться в любой момент, — вернул его к реальности голос Катерины.
— Нет, — признался Макс. — Нужно перепилить или перерезать веревку. У тебя случайно нет ножа?
Почему бы врачу Заставы не носить с собой нож? Или не взять его в плавание, ведь там нож наверняка (вот, как сейчас!) пригодится. Такая предусмотрительная женщина, как Катерина, никак не могла отправиться в опасное путешествие без ножа. «Конечно, есть», — скажет она сейчас. В правом или в левом, — да в каком угодно! — кармане. Макс бы изловчился, вывернулся наизнанку, но достал припрятанный ею нож!
Вместо этого Катерина смачно выругалась сквозь зубы, напомнив Максу матерившегося по поводу и без Генку-Башку и, немного помолчав, добавила:
— Здесь есть сварной стеллаж на массивных стальных опорах. Я заметила, пока они не заперли за нами дверь.
Ну, хоть что-то.
— Где он?
Женщина ненадолго задумалась.
— Кажется, справа… нет, слева от нас.
— Тогда поползли туда, — сказал Максим. Больше ему все равно нечего было предложить.
Ползти, упираясь спинами друг в друга, оказалось совсем непросто. Больше это походило на кувыркание по полу со связанными руками. Дважды Максим с Катериной опрокидывались на бок, после чего приходилось снова подниматься. К счастью, подвал, куда их бросили превращенные в монстров братья, оказался невелик, и вскоре Катерина, звучно приложившись обо что-то головой, объявила, что они добрались до заветного стеллажа. Еще какое-то время ушло на поиски поддерживающей стеллаж опоры, но оно было потрачено не зря. Как на ощупь определил Макс, опора представляла собой широкий металлический уголок с шершавыми и, главное, твердыми краями. Они расположились возле опоры так, чтобы край уголка упирался в обмотанную вокруг запястьев веревку, и энергично заработали руками.
Толстая веревка долго не поддавалась, но постепенно острый край уголка размочалил ветхие волокна, и они стали рваться одно за другим. Если бы не Катерина, которая с трудом поспевала за быстрыми движениями Максима, он наверняка справился бы быстрее. Тем не менее через какое-то время Макс почувствовал, что может свободно шевелить запястьями и, напрягшись, выдернул руку из ослабшего узла.
Остальное оказалось проще простого. Помогая себе освобожденной рукой, Макс быстро развязал оставшиеся петли наполовину перетертой веревки, после чего помог освободиться от пут Катерине. Женщина благодарно взглянула на него. Конечно, в темноте подвала Макс не видел ее лица, но решил, что Катя посмотрела на него именно с благодарностью.
— Что теперь? — спросил он.
Рядом сухо щелкнул взводимый курок. Макс поежился. Он вдруг вспомнил, как после убийства монстра, в которого вселившийся в Седого демон превратил труп кормщика, Катерина целилась в него и в Юльку из пистолета. И хотя сейчас ему ничего не угрожало, на душе отчего-то стало не по себе.
— Так что теперь? — повторил свой вопрос Макс, удивившись, как предательски дрогнул его голос.
— Будем ждать, — раздался из темноты спокойный и уверенный ответ.
Катерина явно чувствовала себя лучше него. А может, это взведенный пистолет в руках придавал ей такую уверенность.
Юля запомнила все до последней секунды: как она сорвалась с места, как закричала Катерина и как монстры, в которых подземный демон Нга превратил двух братьев из бригады отца, начали стрелять. Запомнила свист пуль и грохот выстрелов. Запомнила, как разлетается выбитая пулями ледяная крошка. А потом ее убили.
Пуля ударила в голову, и мир перевернулся. Засыпанная снегом земля вздыбилась перед глазами — так внезапно вырастает в спокойном море огромная волна. Эта волна оглушила ее, сбила с ног, закрутила и понесла куда-то, все дальше и дальше унося от солнечного света.
Кто сказал, что смерть — это избавление? Смерть — это боль! Тянущая, разрывающая боль во всем теле. И холод, который проникает в каждую клеточку, высасывая последние остатки тепла.
Девушку охватило отчаяние. Смерть не принесла ни избавления от мук, ни душевного спокойствия, а только боль, тоску, холод и одиночество. Юле стало невыносимо жалко себя. Каково это: в один день потерять отца, который после смерти превратился в ужасное чудовище из другого мира, пережить череду потрясений и кошмаров, преодолеть множество препятствий и после всего этого — погибнуть от шальной пули?
— За что? — прошептала Юля. — Почему со мной это случилось?
Глаза наполнились слезами. Она всхлипнула, а потом не стала сдерживать себя и разрыдалась.
Слезы замерзали на щеках и царапали кожу. Юля подняла руку, чтобы вытереть их, но наткнулась на что-то… что-то твердое, завернутое в кусок обледеневшей ткани. И еще она услышала звук — чьи-то глубокие вздохи. Так жадно сопел Сергеич, когда лапал ее, только этот звук был в тысячу раз протяжнее и страшнее, будто дышало огромное чудовище. И он приближался! Или она сама приближалась к нему? Волна неумолимо влекла ее в сторону летящих навстречу звуков. Юля отчетливо представила себе огромную разинутую пасть, оскаленные кривые зубы и стекающую по ним ядовитую слюну.
