- И почему же, вы, моя милая, так полагаете? - поинтересовался я, разглядывая новые китайские обои на стенах.
- Потому что слышала, - ответил Божена Феликсовна, - как он Гродецкому докладывался, чтобы тот его при случае в другой столице искал!
- Может быть, он имел в виду Варшаву? - осмелился я предположить.
- Он не собирался уезжать из России, - выдохнула кузина. - Яков, ты меня утомил, - констатировала она. - Разделывайся скорее с этим делом и приезжай ко мне отдыхать! Тебе надо окунуться в новости светской, салонной жизни! Иначе ты, милый братец, просто зачахнешь на корню!
- Хорошо, хорошо, - согласился я. - Только скажи мне, Божена Феликсовна, каков из себя этот Александр Новицкий?
- Ну, - кузина снова задумалась, - портретистка-то из меня не очень... - протянула она.
- А ты, милая, в двух словах, - попросил я ее.
- Светловолос, - задумчиво проговорила Божена, - черноглаз, усов не носит, одевается франтом... Черты лица аристократические... Ну, словом, картинка!
- А адреса ты, случайно, его в Москве не знаешь? - осведомился я.
- Нет, - снова нахмурилась Божена Феликсовна. - Это уже, Яков, дело твое. Если он тебе так нужен - найдешь!
- И то верно! - вынужден был согласиться я.
По дороге домой я купил огромный букет цветов и в благодарность отослал их кузине. Я чувствовал, что Божена Феликсовна за мои неосторожные слова в глубине души все-таки прятала на меня обиду.
На другой день я уже выехал в Москву, оставив своего ангела-хранителя, вопреки всем его протестам, дома. Мира на меня тоже втихомолку дулась, она до последнего надеялась, что я все-таки возьму ее с собой.
На улицах снег был разбит в песок, тротуары по-весеннему забрызганы грязью из луж, смурные извозчики туда-сюда сновали, кареты толкались...
Я и дня в Москве не успел пробыть, как мне захотелось обратно домой, под нежное крылышко к мой милой индианке. Ее взбаломошность в сравнение не шла с уличной московской возней и сутолокой!
Первым делом мне пришлось заехать в комендантскую канцелярию, чтобы заглянуть в список приезжающих, куда внесли и меня самого. Здесь служил один мой тайный агент, которому я немного приплачивал.
Божена Феликсовна Зизевская, как всегда, оказалась права. Александр Новицкий гостил в Москве уже около месяца. Если он и был тем самым человеком, который оклеветал меня... Я полагал, что тогда ему точно не поздоровится!
В Москве я решил остановиться у своего старого друга гусарского поручика Виктора Заречного, которому я однажды помог отыграться в карты, чем, можно сказать, спас его от грозившего катастрофического разорения. Это случилось как раз тогда, когда я расследовал дело о Иерусалимском ковчеге, когда возник спор о нем с русскими иллюминатами. Тогда мне впервые и довелось познакомиться с мальтийским бальи... Иногда, когда я вспоминал графиню Полянскую - его доверенное лицо - с ее русалочьими глазами, у меня до сих пор обрывалось что-то в груди. Однако она так и осталась верна своему Елагину!
Мне оставалось только радоваться, что моя милая Мира не умеет читать мысли на расстоянии. Хотя ее и называли прорицательницей, я уповал на то, что любовь слепа!
Виктор писал мне, что переехал с Пречистинского бульвара, где я гостил у него когда-то, в дом на Тверской, располагавшийся неподалеку от большого особняка князя Прозоровского на углу Тверской улицы и Малого Гнездниковского переулка.
Я остановил извозчика и велел ему ехать прямиком к Заречному.
- Яшка! - хлопнул меня по спине мой старый приятель. - Сколько лет? Сколько зим? Какими судьбами тебя в Москву-то занесло?! - спросил он меня обрадованно. Виктор Заречный хорошими манерами никогда не отличался, а со мною и вовсе не считал нужным вести себя прилично.
- Дела у меня, Виктор, - ответил я.
- Ну, - протянул Заречный обиженно. - Я так и знал! Нет чтобы старого друга просто так, от нечего делать, проведать!
- Виноват, каюсь, - проговорил я с улыбкой.
- Иван, шампанского! - велел Заречный. Душа у него всегда была широкая! При себе Заречный всегда имел свой высокий, круглый кивер с кутсами - веревками и шнурами. Мне почему-то подумалось о том, что кивера в России ввели, в общем-то, совсем недавно, только при Александре I, до этого в русской армии по- старинке носили треуголки. - И что же за дело привело тебя к нам в Москву? - обратился он ко мне. - Надеюсь, не карточного шулера ловить приехал, - блеснул Заречный белозубой улыбкой.
- Нет, - я покачал головой и вкраце описал ему историю с паном Гродецким, насколько мне позволяли мои масонские обязательства...
- Ну и дела! - присвистнул Заречный. - А Гродецкого-то твоего я знаю!
Если бы случилось землетрясение, то вряд ли бы оно меня удивило больше, чем его слова.
- Откуда же? - вслух изумился я.
- Да мы с ним под Аустерлицем в одном полку служили! - воскликнул гусарский поручик Виктор Заречный. - Правда я его лет четырнадцать уже не видел до недавнего случая!
- Какого такого случая? - поинтересовался я.
- Да встретился я с ним на днях в кабаке, а у него - дуэль! Секунданты нужны... Ну, я и пришел на выручку! - ответил Заречный.
- Когда дуэль?! - воскликнул я. - С кем?!
- Постой-ка! - Заречный наморщил лоб. - Кажется, с каким-то Новицким!
Мои предположения оправдывались. Александру Новицкому нужен был полулегальный способ, чтобы устранить неудачливого исполнителя, и он не придумал ничего лучше, как устроить дуэль!
Я невольно подумал о том, как радовался Иван Парфенович Колганов, когда пан Гродецкий неожиданно под покровом ночи тайно выехал из имения... Как говорится, как аукнется - так и откликнется!
- А когда? - снова поинтересовался я.
- Завтра на рассвете, - пожал плечами Заречный.
Я опасался, что Новицкий передумает и устроит дуэль, а если называть вещи своими именами, убийство, немного раньше.
- Мы должны немедленно выехать на место, где должна состояться эта дуэль! - воскликнул я.
- Ну, должны, так должны! - не стал возражать Заречный, разливая по бокалам игристое полусладкое вино. - Яков, - обратился он ко мне, - что мне в тебе не нравится, так это твое паникерство!
Мы выехали из дома в ночь на экипаже моего друга. Поединок должен был состояться за городом, неподалеку от одного малоизвестного постоялого двора, пользующегося в узком кругу довольно скандальной славой.
В трактире я узнал, что, якобы, сегодня здесь стрелялись два дворянина; стрелялись на смерть и без секундантов; и тело убитого будто бы еще лежало на деревянном столе в одной из комнат, а завтра его должны были тайно отсюда вывезти.
Я потребовал у хозяина постоялого двора, чтобы он показал мне убитого. Мужик было заартачился, но я ему хорошо заплатил... Убитый и в самом деле оказался Гродецким, которого я узнал с первого взгляда, но при нем не было никаких документов.
Тогда мы с Заречным отправились по каретному следу, единственному, который явственно различался в этой местности на снегу.
Дорога привела нас к очередному трактиру. Александра Новицкого я узнал по приметам, которые мне описала Божена.
Я подошел вплотную к нему и назвал свое имя. Позади меня с пистолетом в руках стоял Виктор Заречный. О нашем вооружении я позаботился еще дома, предчувствуя, что нечто в этом роде с нами и произойдет.
- Вы должны вернуться со мной в Петербург! - сказал я Новицкому. Если не хотите, чтобы этим делом занималась полиция!
- Конечно, - ответил Новицкий и молниеносным движением руки приставил свой пистолет к виску
