– Прекрасно. Почему бы тебе не остаться и не стать моей любовницей? Уж не это ли тебе мерещится в твоих мечтах?
– Нет.
– Отчего же нет! – язвительно принялся уговаривать ее Маркус. – Я найму для тебя роскошный дом, накуплю множество модных нарядов. Стану наведываться к тебе два раза в неделю, так что ты будешь зарабатывать себе на жизнь, лежа на боку. Соседи будут отмечать, в какое время моя карета появляется у дверей твоего дома, они также станут смеяться над твоим положением и над тем, как ты добываешь деньги. Так будет продолжаться до тех пор, пока ты мне не прискучишь, твое очарование утратит для меня свою прелесть или мне понравится какая-нибудь другая красотка. Тогда я обеспечу тебе содержание и прогоню прочь. Все будет так славно, так пристойно.
Кейт отвернулась от него.
– Незачем быть таким бессердечным.
– Я вовсе не бессердечен, моя дорогая Кейт. Просто я чертовски откровенен.
Он нежно обхватил ладонью ее щеку и повернул ее лицом к себе.
– Можешь ли ты представить, во что превратится твоя жизнь, если ты свяжешь ее со мной? Ты такая удивительная, такая особенная, тобой следует восхищаться, любоваться, а я вовсе не гожусь для такой роли. Почему это так, я не могу тебе объяснить.
– Думаю, что можешь.
– Это пустая трата времени и сил. К чему плакать и ломать руки, если все равно это ни к чему не приведет?
– Но мне хочется чего-то более определенного, чем… просто разговоры вокруг да около. Мы словно блуждаем на ощупь в темноте, при этом нас все время подстерегает опасность разоблачения.
– Разумеется.
– Разве тут не скрыто нечто большее?
– Потому что ты достойна кого-то, кто явно лучше меня.
Он поцеловал ее в нос, затем в губы.
– У нас с тобой так мало времени. Не стоит его тратить напрасно. Давай радоваться тому, что у нас есть, и не горевать над тем, что, может быть, произойдет.
Тут Кейт собралась немного утешить себя и слегка повздорить с ним насчет признания ее такой удивительной и такой особенной, – ведь это прозвучало просто как любезность. Однако затем она решила принять все за чистую монету. Что толку сокрушаться и желать от него чего-то большего?
Она теснее прижалась к нему и прошептала:
– Когда я уйду, я буду все время вспоминать о тебе, каждый день, каждую минуту.
Глупо, но она ожидала от него похожего признания, а он вместо этого ответил:
– Знаю, что будешь.
Она зарычала и толкнула его в плечо.
– Ты просто самовлюбленный самец!
– Я никогда не отрицал этого.
Но тут Маркус стал серьезным и печальным, тысячи чувств отразились на его красивом лице. Но он лишь только произнес:
– Не будь такой грустной, Кейт. Я не могу смотреть на тебя, когда у тебя такое выражение.
Как она могла о чем-то сожалеть или в чем-то раскаиваться? В особенности когда он смотрел на нее такими глазами, как на самую удивительную и неповторимую, как будто каждая ее черточка действительно несла на себе печать самобытности.
– Не буду.
Он снова поцеловал ее и заключил в нежные объятия, которые говорили громче всяких слов. Мужчины выглядели такими коварными созданиями, порой ей казалось, что он любит ее, но не в силах признаться. Или он просто не осознавал глубины своей привязанности?
Кейт наслаждалась их близостью, она изнемогала от счастья. Позже ее будет мучить тяжелое, беспокойное чувство, будто над ее головой медленно наползает гнетущая мрачная туча, – ведь в запасе у нее, как надеялась Кейт, оставалось всего две, и то неполные, недели пребывания в Лондоне. А что, если это их последнее свидание? Вдруг что-нибудь произойдет и они уже никогда не встретятся, тогда она ни за что не простит себе, что так и не успела сделать то, что так ей хотелось. Она вся извелась от нетерпения и любопытства, правда, он все объяснил ей и даже обрисовал, живо и подробно.
Их чувства распалялись, Маркус осыпал поцелуями ее шею, ее груди, лобзал ее отвердевшие соски, пока она не начала стонать и извиваться в его объятиях. Он продолжал ласкать ее, целовать все ниже и ниже, сперва живот, а затем ее лоно.
– Раздвинь ноги, Кейт, – повелительно шепнул он ей.
– Для чего?
– Я тебе покажу.
– Что покажешь?
– Кейт, делай, что тебе велят, – проворчал он.
