разговор его стал более живым. Он стал проявлять и признаки поднимающегося сопротивления: график он не принес. Во время разговора один на один терапевт начал работать и со вторым симптомом, на который жаловалась мама: сосание пальца, сопряженное с мастурбацией. Он договорился, что мальчик в воскресенье будет мастурбировать восемь раз, а затем перешел ко второй теме: 'Так, ты же не сосешь палец, когда играешь в хоккей, да? И когда комиксы читаешь, не сосешь, да? Мне вообще не кажется, что это обязательно, а тебе? Для такого большого пацана как ты.
— Ага, — отозвался Джордж.
— А представь, ты с девочкой, сидишь с ней, тут она захочет поцеловать тебя, а у тебя палец во рту. Все, никакого поцелуя, а? Вот так. Слушай, сделаем вот что: если на неделе ты сосешь палец, значит в воскресенье еще один лишний раз мастурбируешь.
И снова мастурбация была подана как наказание, как тяжелое задание, которое надо выполнять чаще, если мальчик делает что-то инфантильное, например, сосет палец.
На следующей неделе мальчика привела не мама, а его сестра Барбара. Хотя терапевт неоднократно просил, чтобы она пришла, это было ее первое появление. Она оказалось невысокой, чрезмерно располневшей девушкой. Барбара явственно проявляла заботу о брате. Терапевт немного поговорил с ней, начав устанавливать отношения. Затем он остался с мальчиком наедине и узнал, что Джордж опять не выполнил задание.
— Принес листок? — спросил терапевт.
— Я уже вышел, когда вспомнил про него, — стал оправдываться Джордж. — Я решил не возвращаться.
— Ты забыл принести его?
— Я забыл взять его с собой.
— Так, а то, что я просил, сделал?
— Ага. Я помню, как вы говорили делать.
— Сколько раз ты должен был делать это?
— Двенадцать.
— А сколько ты сделал?
— Шесть.
— Всего шесть? — переспросил терапевт. -Ага.
— Почему не столько, сколько я тебе сказал? — спросил, начиная злиться, терапевт. — Почему ты меня подвел? А что я говорил тебе по поводу сосания пальца?
— Каждый раз, когда я его сосу, добавляется мастурбация.
— Правильно. Это ты тоже не делал, да?
— Ага, — ответил мальчик, смущенно глядя в сторону.
— Почему? Я хочу, чтобы ты мне сказал почему, ну, — приказал терапевт. — Я считаю, это нечестно, это совсем нечестно. И ко всему прочему ты забыл таблицу.
В данной процедуре было крайне важно отругать мальчика за то, что он не мастурбировал, как было договорено. Эта ситуация была прямо противоположна обычной, в которой мальчика ругали
— Так, что ты мне сказал в прошлый раз перед уходом? — спросил терапевт.
— Что должен принести листок.
— И что принесешь его, да? -Ага.
— Ну, и как ты думаешь, что я чувствую?
— Вы сердитесь.
— А что ты чувствуешь? После того, как не сделал этого? Ну, ладно, хорошо, так почему ты не сделал этого? — Мальчик посмотрел в сторону. — Джордж, я с тобой разговариваю. Смотри на меня. Ладно, вот что я тебе скажу: не знаю, Джордж, правда, не знаю. Не знаю, могу ли я тебе теперь доверять. Могу я тебе верить?
— Ага, — сказал Джордж, начиная всхлипывать.
— Ты так думаешь?
— Ага.
— Ладно, в этот раз, — продолжал распекать его терапевт, гневно вскакивая и бросаясь к своему портфелю, чтобы достать бумагу, — я тебе четко скажу, никаких извинений, слышишь? Никаких, понял? Потому что ты знаешь, что я тебе говорю. Я мог бы понять, если бы ты был маленьким ребеночком, который ничего не понимает, но ты-то понимаешь, правильно?
— Ага.
— Так, а теперь, когда ты не сделал то, что я тебе говорил, я хочу, чтобы ты сделал это один раз в понедельник в гостиной! Ты понял? В гостиной, когда там мама и сестра, понял? Только один раз, ладно? Во вторник, я хочу, чтобы ты это сделал один раз в гостиной. В среду, я хочу, чтобы ты это сделал один раз в гостиной. В четверг, я хочу, чтобы ты это сделал один раз в гостиной. В пятницу один раз в гостиной. Хорошо? В субботу один раз в гостиной, ты понял?
— Ага, — ответил Джордж.
— В воскресенье я хочу, чтобы ты сделал это
— Восемь в воскресенье.
— Восемь. А сейчас я запишу это здесь, чтоб ты снова не забыл, а я это не собираюсь больше терпеть. Так, а когда ты сосешь палец, тебе добавляется еще один раз в воскресенье. Понял?
— Ага.
— И никаких оправданий, когда ты придешь, слышишь? Так, еще одно. В следующую среду мы не встречаемся.
— Ага.
— Встречаемся через одну среду. Хорошо?
— Ага.
— Хорошо? — И терапевт повторил, что хочет, чтобы мальчик в течение недели делал то, что написано на листке, но встретятся они через две недели. — Теперь тебе понятно? Где ты должен делать это раз в день?
— В гостиной.
— Правильно, а в воскресенье — сколько раз?
— Восемь.
— И не забудь листок, слышишь? Давай, — и терапевт протянул мальчику листок на подпись. Затем вздохнул и сказал: — Дай я снова подпишу. Боже, как я ненавижу подписываться, а ты еще и не делаешь то, что обещал. Ну, ладно. Мы же все еще друзья, а? Вот, возьми, вытри глаза.
Заставлять мальчика мастурбировать перед мамой и сестрой выглядит очень сурово, однако это то, чем он и так занимался. Терапевту потребовалось пять недель, чтобы превратить в тяжелое задание как раз то, что первоначально было симптомом, подлежащим лечению. Целью определения наказания мальчику длительностью в одну неделю, а назначения встречи лишь через две, было желание терапевта посмотреть, что же мальчик будет делать в свободную неделю. Разрешение провести неделю без заданий давало возможность понаблюдать, произойдут ли спонтанные изменения. Задачей было не заставить мальчика выполнять инструкции, а скорее дать ему возможность «спонтанно» начать вести себя нормально. Если мальчик прекратит мастурбировать на второй неделе, вопрос о мастурбации можно считать закрытым. Если же поведение не изменится, терапевт должен продолжать осуществлять технику тяжелого испытания до той поры, пока опять не наступит момент, когда можно будет проверить, достаточно ли закрепились изменения, чтобы прекратить вмешательство терапевта.
На шестое интервью мальчик пришел с мамой. Она рассказа-ла, что сын стал менее пассивным.
