так знает, что смотреть на нее сейчас нельзя. Страшные отеки на лице! Все-таки далеко не каждой женщине удается безболезненно перенести позднюю беременность. Рите вот не удается. То тошнило, теперь почки не справляются с нагрузкой.
Георгий вошел – и не смог скрыть того, что потрясен ее видом.
– Рита… Боже мой… Тебе так плохо? Мне говорили, что у тебя лучшие врачи…
– А не говорили, когда меня отсюда выпустят? – зло прищурилась она.
– Как же можно? – Он даже испугался. – Ты лежишь… Как это называется? На сохранении беременности. Тебе нельзя много ходить, ты должна постоянно находиться под наблюдением врачей. Вот родишь ребенка, и…
– И что? – Она насторожилась. – Что будет потом? Я смогу уехать и увезти ребенка с собой?
Словно судорога прошла по лицу Георгия.
– Значит, ты решила уехать с ним… С ней… Но это будет, наверное, сложно. На ребенка придется оформлять какие-то документы. И твой паспорт переделывать.
– Ну, поскольку мне все равно придется оформлять новый паспорт…
– Нет, – перебил он, – не придется. Товарищ генерал-майор… то есть я хочу сказать, меня просили тебе передать, что твои документы нашлись. Они поймали вора, Слезкина. Деньги, документы, билеты на самолет – все цело. Но билеты пропали, конечно. Придется брать новые.
Она была так потрясена в ту минуту, что не сразу обратила внимание на «генерал-майора». Поняла только одно: найден ее паспорт. Паспорт французской гражданки Риты Ле Буа. Господи, ей показалось, что с нее свалились веревки! Цепи! Кандалы! Пушечные ядра, которые приковывали к ногам каторжников в Тулоне!
– Где он? Где мой паспорт? – Рита попыталась сесть, но не смогла. Бессильно опустилась на подушки.
Георгий не догадывался помочь, а просить она не хотела. И Нину звать, которая дежурила в коридоре, тоже не хотела.
– Где сейчас мой паспорт?
– В ОВИРе. В отделе виз и регистраций. Тебе продлевают визу. Прежняя уже кончилась.
– Да. И когда я смогу его получить?
– Когда он будет готов.
– А когда он будет готов?
Георгий пожал плечами, отвел глаза.
– Не знаешь?
– Откуда мне знать, сама посуди. Рита… Подумай, ты можешь остаться. Если ты не хочешь выходить за меня замуж, ты… можешь жить отдельно. Но у нас ребенок. Наш ребенок!
– Почему ты решил, что я не хочу выходить за тебя замуж? – спросила она через силу. Ну да, она играла, играла, конечно, но даже не ожидала, что смущение, вспыхнувшее в его глазах, так больно ударит ее по сердцу. – Другое дело, что я не хочу, не могу остаться в России. Поедешь со мной?
Он даже не удивился: посмотрел с жалостью.
– Рита, ну что ты говоришь?! Я русский, я здесь родился, здесь вся моя жизнь, моя страна, мама, здесь погиб мой отец…
Снова резануло: гордость прозвучала в его голосе при последних словах.
Он изменился. Изменился не только по отношению к ней, но и по отношению к самому себе. Понятно… Он что-то узнал о своем отце, и это «что-то» преисполнило его гордости, уверенности в себе.
– Что я буду делать во Франции? Таксистом работать, что ли? Я читал, все русские эмигранты работали таксистами. – «В том числе и твой дед, Дмитрий Аксаков, – мысленно добавила Рита. – Недолго, но работал». – А я не хочу быть таксистом! Я мечтаю заниматься журналистикой. Но разве я смогу работать в газете во Франции?
– Ну, если выучишь язык…
– Я прекрасно знаю свой язык! – выкрикнул Георгий. – И я хочу писать только по-русски. Я смогу работать во Франции в русской газете?
И тут Рита совершила самую большую глупость в своей жизни. Вернее, вторую глупость. Первую-то она сотворила в одну июньскую ночь…
– Мне кажется, русских газет в Париже одна или две, – сказала она медленно. – Правда, репортеров там, наверное, с избытком… Но знаешь что? Мы с тобой легко сможем открыть третью, в которой ты будешь не просто репортером, мальчиком на побегушках, а хозяином, владельцем!
Надо отдать ему должное – он не стал изображать изумление.
Глаза блеснули, губы мгновенно пересохли.
– Ты имеешь в виду…
– Да. Ты знаешь, где это лежит. Ты уже пытался найти?
– Ты что, там во всем доме полы надо вскрывать, – усмехнулся Георгий. – А за прошедшие три месяца там сделали ремонт и разместили детские ясли. Как нарочно! И что, приходить, все полы простукивать: извините, детки, тут где-то клад зарыт…
– Зачем все полы вскрывать? – пожала плечами Рита. – Дай мне бумагу и карандаш. На столе лежат.
