Смотри, вот какой план оставил мне Сазонов. То есть Юрский. Это его кабинет. Вот тут, в углу, я ставлю крестик – здесь то место. Под стеной нужно вывернуть две половицы и просунуть руку в образовавшееся отверстие. Наткнешься на бревно. Может показаться, что его не сдвинуть, но на самом деле оно всего лишь подсунуто под доски. И если его поддеть покрепче, оно отойдет в сторону, и тогда в земле нужно искать узкую доску, обернутую клеенкой. Копать нужно именно на том месте, где окажется дощечка. Под ней зарыт ящик.
Она умолкла, и они с Георгием мгновение смотрели друг на друга.
– И что ты предлагаешь? – спросил Георгий сдавленным голосом.
Рита пожала плечами.
– Мне эти деньги не нужны, – пробормотал он. – Они краденые.
– Всякая собственность – кража, так еще Прудон сказал, – процитировала Рита. – Много людей находили чужие клады и жили припеваючи, даже не задумываясь о происхождении денег. А ведь они, возможно, были у кого-то украдены.
– Как ты не понимаешь? – возмущенно посмотрел на нее Георгий. – Они украдены не у кого-то – они украдены у России!
– Той России больше нет.
– Россия – одна, – тихо сказал он. – Недавно мы поговорили с мамой о моем отце. Она мне все о нем рассказала. Так много, что я тебе даже передать не могу. Он был… очень сложный человек. Его фамилия Поляков. И жизнь у него была очень сложная. Но когда началась война… он забыл все обиды. Отныне он жил по принципу: «Россия – одна. Такая или не такая – одна! Мы можем быть только со своими – какими бы они ни были, главное, что с русскими, – или с врагами».
– Во время войны мы тоже жили по этому принципу, – возразила Рита. – Для нас не было разницы, под каким знаменем сражаться: под красным или трехцветным. Но сейчас не война.
– Между нами всегда будет война, – бросил Георгий.
Немедленно лицо его приняло покаянное выражение, он немедленно что-то такое забормотал – мол, я не имел в виду нас с тобой, я только хотел сказать, что… Но тут открылась дверь, и вошла Нина.
– Ой, вам уходить пора, Георгий Георгиевич, – просюсюкала она. – Доктор не разрешает Рите Дмитриевне долго с посетителями разговаривать. Идите, идите, ей вредно…
И она просто-таки вытолкала вон растерянного Георгия.
«И что теперь будет?» – размышляла Рита.
Честно говоря, она лукавила. Она практически не сомневалась в том, чт?о будет. И та газета – «Известия», не какая-нибудь там «Энская правда»! – которую подсунули ей однажды утром то ли Нина, то ли Сара Львовна, не должна была стать для нее такой уж неожиданностью.
Однако стала.
«НАХОДКА ИЗ ПРОШЛОГО
В одном из домов на окраине легендарного поселка Сормова, колыбели революционных преобразований в Энске, того самого Сормова, которое было воспето Максимом Горьким в романе «Мать», обнаружен клад ценностью в несколько миллионов рублей. По некоторым данным, золотые изделия и ювелирные украшения были украдены в 1918 году из подвалов государственного банка и принадлежали к числу сокровищ царской семьи, награбленных у трудового народа. Теперь сокровища возвращены законному хозяину!»
После прочтения заметки Рита второй раз оказалась между жизнью и смертью – и на грани преждевременных родов.
Ну и что? Ну и зачем ее спасали? Зачем спасали ребенка, который все равно умер?
А потом ее еще и лечили после тяжелых родов, и уверяли, что выйдет она из больницы совершенно здоровым человеком.
Физически – может быть. Но душевно…
Она думала, пытка одиночеством никогда не кончится – ни слова от Георгия, ни слова от Федора. Ни проблеска надежды. И вот вдруг появился этот генерал-майор…
– Рита Дмитриевна, – сказал он. – Жарковато у вас тут, мне кажется. Пойдемте прогуляемся по саду? Погода – чудо!
Стоял слякотный промозглый день. Такое ощущение, что не апрель на дворе, а ноябрь. Однако под ногами сквозь грязь сквозила молодая трава, и почки на кустах сирени отчаянно набухли.
«Пожалуй, и правда, погодка – чудо», – подумала Рита, сжимая у горла ворот теплой куртки, которую ей еще осенью привез Федор. Когда она надевала эту куртку, ей всегда становилось чуть легче на душе.
– Моя фамилия Храмов, – сказал генерал-майор, когда они отошли от здания на порядочное расстояние. – Воинское звание вы угадали. Я хотел вам кое-что сказать, несколько вещей. Во-первых, что через два часа вы уезжаете. Вас отвезут в аэропорт, а в пять вечера у вас самолет из Москвы в Париж.
Рита споткнулась. Хотела что-то сказать, но не нашла слов.
– К сожалению, вы не сможете проститься с вашими знакомыми, – сказал Храмов. – Лавров все еще в больнице, Аксаков… ему недосуг сейчас, очень занят. Ну что ж, так бывает. Если вы задержитесь, могут возникнуть хлопоты с продлением визы. Вы опять застрянете у нас неизвестно на сколько, а вы вряд ли хотите застрять.
– Вряд ли, – тупо повторила Рита, все еще не вполне поверив.
– Я хотел кое-что объяснить, – проговорил Храмов. – Имейте в виду, я не обязан это делать. Наша беседа носит сугубо частный характер.
