невероятный и местами совершенно невыносимо пахнущий лабиринт, в котором его обитатели скрывались раньше, чем он успевал спросить дорогу. Чуткий слух музыканта уловил, что из плетеной хибары, кое-где помазанной глиной, доносится мелодичное позвякивающие. Он невольно задержал шаг. Бряканье прекратилось, и в дверном проеме показалась подслеповатая бабка с ниткой ракушечных бус. Харр решил, что на первый раз и это сойдет.
- На что, старая, сменяешь свое сокровище? - спросил он, наклоняясь к ее уху.
Бабка довольно долго стояла, вперив остекленелый взгляд в пряжку на его штанах, потом медленно поднесла ко рту указательный палец и принялась выразительно его жевать.
- Ага, - сказал Харр, - понял. Ты пока это припрячь для меня, а я как что-нибудь добуду, так вернусь.
Бабка внезапно швырнула ему бусы под ноги - хорошо, пыль да палая листва лежали толстым слоем, ничего не разбилось - и юркнула обратно в хибару.
- Я сказал - вернусь, долг отдам, - заверил Харр, пригибаясь к черной дыре входа.
Оттуда донесся тоненький вой.
Вот бестолковая хрычовка, всю округу на ноги подымет!
И точно, подняла. Два охламона с зеленоватыми тарелками, которые они прижимали к животам, выросли у него на пути. Рыжеватые волосы, спускавшиеся до самого переносья, и бегающие глазки цвета стоячей гнилой воды напомнили ему мордочки горных обезьянок. Против таких и меч обнажать невместно, да и начинать пребывание в городе с драки совсем не хотелось.
- А ну, брысь! - лениво проговорил он и выставил вперед кулак.
Первый кинулся охотно и доверчиво, Харр крутанул кулаком, делая обманное движение, а левой приложил недотепу в ухо - тот безмолвно сунулся мордой в пыль. Другой оказался серьезнее и выхватил было нож, но это не прошло Харр, расставив ноги, перехватил его запястье и изо всех сил дернул на себя и вниз, так что нападавший головой вперед влетел ему точно между колен. Харр стиснул его, так что заскрипели голенища высоких белых сапог, и обеими руками врезал по тощему заду - надо сказать, мяса на гузне совсем не было, аж руки об кость отбил. Отпихнул горемыку и пошел прочь, не оглядываясь понимая, что эти не только не нападут, но и не пикнут.
Наконец добрался он до городской стены и, петляя и спотыкаясь на кореньях и пнях, пошел вдоль нее, похлопывая ладонью по чуточку влажной, старательно отполированной поверхности. Такой камень попадался и на Тихри, говорили, что берут его в неведомо где расположенных Медных Горах; раза два Харр видал вырезанные из него нагрудные знаки, один раз - чашу, но чтобы стены из него класть - о таком и мечтать было немыслимо. Но - вот она, стена, да еще и без единой трещинки, и узор прожилистый, витиеватый, точно нарисованный. Дивно.
Так, дивясь, и добрался он до ворот. Видно, никогда они не запирались даже створки не были навешаны - а представляли собой две прямоугольные прорези в стене, первая, узкая и высокая, была увенчана золотой короной, сопряженной из тонких обручей со звездою на тоненьком шпиле, вторая была пошире, и над нею в таком же широком окне безмолвно застыл громадный колокол. Два золотых рога с широкими четырехугольными основаниями и загнутыми в разные стороны концами поразили его еще вчера, когда он разглядывал все это сверху.
Харр покрутил головой, не переставая изумляться обилию золота и бесценного камня, потом поддернул перевязь с мечом и шагнул в проем под сверкающей короной.
И тут же дорогу ему заступили двое. Он сразу понял, что эти - не чета прежним неумехам, а люди служивые и обученные, что видно по одинаковым прямоугольным щитам, зеленым кольчугам и плетеным круглым шапкам. Да и щиты-то были сплетены... Тут у него аж челюсть отвисла: и кольчуги, и голенища сапог - все было сплетено из узких полос того же зелено-узорчатого камня. Только двигались стражники так легко, словно камень был невесом, точно лист древесный. Ворожбой, что ли, камень мягчили?..
Пока он прикрывал рот и старался согнать с лица глуповато-восторженную ухмылку - в том-то ведь и радость странствий, чтобы поболее чудес повидать на коротком веку! - один из стражников бесцеремонно ткнул его в живот рукоятью короткого меча, как бы веля отступить; другой, не тратя лишних слов, большим пальцем указал на соседний вход. Харр только руками развел не знал обычая, так что не обижаюсь, да и вы за обиду не сочтите. Сам же, отступая влево, откинул полу кафтана, где за поясом был припрятан джасперянский нож. Если придется биться с двумя противниками, то неплохо, чтобы обе руки были оборужены, спасибо, Флейж научил. А что драться придется, он не сомневался - пока он шаг влево делал, те оба, как пить дать, мечи свои куцеклювые изготовили...
А ничего подобного. Когда он ступил в подколокольные врата, оба воина стояли, обернувшись к нему спиною, и вполголоса перебрасывались шуточками еще с тремя товарищами, почти неотличимыми от них в своих плетеных доспехах. Те и совсем небрежно службу правили: сидели на земле, прислонясь к нагретой солнцем стене.
- Эй, ты, закоптелый, - дружелюбно бросил один из сидевших, и Харр понял, что обращаются к нему. - Где щит-то потерял?
Он повернул голову - небрежно, но не заносчиво:
- Пропил! - и лучезарно улыбнулся.
Все пятеро с готовностью заржали - сразу видно, служба была тягомотная, радовались любому поводу.
- Ты поглядывай, - посоветовал тот, что стоял ближе, - а то тебя любой встречный с ног сшибет!
- А ты попробуй, - предложил Харр.
- Хо! - возликовал потенциальный противник, передавая свой щит товарищу.
Какой-то миг Харр еще сомневался - а не включить ли, как его учили, волшебные кнопки на голенищах, отчего его роскошные серебристо-белые сапоги намертво припаялись бы к земле. Но, внимательно приглядевшись к стражнику, передумал, да, здешние жидковаты будут на удар, вот на мечах - дело спорное, там может сказаться и увертливость, и скорость ударов. А на кулаках - нет, слабаки. Он расставил ноги, слегка ослабил колени. Стражник на тонких, как у журавля, ногах приплясывал, разогревая себя для удара.
- Давай, давай, - подманивая его пальцем, проговорил Харр.
Стражник извернулся и с коротким, хрипловатым выдохом шмякнул своего противника чуть пониже левого плеча. Плохой был удар, и слабый, и не туда.
Харр с сомнением скосился на свой кафтан - ткань выдержала, но нитки вышивки кое-где полопались, и шелковинки стали дыбом, как шерсть у рассерженного кота.
- Хочешь еще? - спросил он, приглаживая шелковистые лохмы.
Страж ворот отступил на пару шагов, упрямо мотнул головой и бросился на противника с разбега. Ударил под дых - то есть это он думал, что под дых; но под просторным, с чужого плеча одеянием не было заметно, что ноги у тихрианина все-таки длиннее, а туловище - чуть короче, чем у здешних; кулак врезался в пряжку от пояса, так что Харр досадливо скривился, а стражник взвыл от боли.
- Ну как, еще? - Менестрель решил идти до конца.
- Э-э, будет! - крикнул один из тех, что так и сидели, не отрывая задниц от утоптанной земли. - Теперь ты его.
Понятно. Развлекаться за чужой счет, так по полной программе.
Горе-вояка стал напротив Харра, тоже расставив ноги и чуть приседая.
- Щит-то возьми, - посоветовал Харр. - Прикройся.
Он даже не целился - резким движением выбросил вперед громадную тяжелую ногу в литом сапоге, щит гулко кракнул, но ни треска, ни звона не последовало. Страж, отлетевший к стене, прямо на руки сидевших товарищей, очумело тряс головой. Харр почесал бровь, прикидывая, не придется ли драться уже по-настоящему. Но нет, на него глядели с уважением, но без злобы.
- Щиты у вас добрые, - проговорил он примирительно.
- А как же! Только ты без своего-то нашему аманту на глаза не попадайся, - дружески посоветовали ему вслед.
Да уж, придется постараться.
Он шел по городу, отыскивая базар. Другому, может, без единой монетки против торговых рядов и делать было бы нечего, но Харр ухитрялся так заговаривать зубы торгашам, что давали ему даром. Однако
