предстоящей сделки и последующей работы Гохи без меня, как «технического мозга» нашей компании, и мы остановились на том, что ему не обойтись без технаря, знающего нашу специфику. Я пообещал, как вернусь из Швейцарии, подобрать человека, и это его успокоило. Когда мы расставались, Гоха так долго тряс мне руку, что мне стало неудобно. Я шутейно послал его к черту, и поехал менять фару.
Из сервиса я позвонил Жанне.
– Фирма «Дениза», канцелярские принадлежности оптом, – раздался в трубке ее замученный голос.
– Скажите пожалуйста, у вас есть гербовая бумага плотностью девяносто грамм на квадратный метр, – зажав нос пальцами, начал дурачиться я.
На том конце провода повисло молчание. Я представил, как бедная, в конец ошалевшая к концу рабочего дня Жанна, весь период летних отпусков работающая одна, судорожно пытается сообразить, что это за гербовая бумага такая, да еще с совершенно конкретной плотностью, и зашелся от беззвучного смеха.
– Н-нет, вы знаете, кончилась, но на следующей неделе должны завезти, – наконец ответила, не придумав ничего лучшего, она, чем ввела меня в состояние, близкое к истерике.
– Ну что ж, за неимением гербовой будем писать на простой, – уже своим голосом, полным разочарования, произнес я, – Привет, Жанка!
– Блин, дурак! – взвизгнула она. – Я тут, как идиотка, роюсь в спецификациях…
– Извини засранца, – прервал ее я. – Готов искупить материально. Ты сегодня до скольких?
– До пяти, – примирительно буркнула она. – Только раньше не приезжай, работы полно.
Какой там раньше – механики в сервисе копошились, как неживые. Когда они, наконец, справились с заменой фары, мне пришлось лететь по Москве на всех парах, чтобы в семнадцать ноль пять, чуть приоткрыв дверь, просунуть голову в Жанкин офис на Шаболовке. Собственно, офис представлял собой маленькую комнатку, пол которой практически полностью был заставлен упакованными в коричневую крафт-бумагу и перевязанных целлулоидной бечевкой пачками разных бланков. Уж не здесь ли я забыл мой любимый хромированный ножик фирмы «Камаса», с вырезанными мною моими же инициалами на ручке? С месяц назад я тут помогал Жанне разрезать вот эти самые пачки, и после этого ножик пропал. Надо не забыть спросить про ножик у Жанки. Сама моя пассия сидела, склонившись за своим рабочим столом, тоже заваленном всякими бумагами, и что-то сосредоточенно писала. Ее брови были нахмурены, а губы целеустремленно сжаты. На противный визг открываемой мною двери она даже не подняла головы.
– Привет бизнес-ледям, – шепотом произнес я. – Бить не будешь?
– Буду, – продолжая писать, ответила Жанна, и неожиданно метнула в меня большой колобок скомканной бумаги, который я не видел из-за закрывавшего полстола компьютера.
Лохматый комок летел не сильно, но точно. Я зажмурился, как Пьеро в комедии пощечин, и бумага на излете шоркнула меня в лоб. Я приоткрыл один глаз и скроил, видимо, настолько плаксивую физиономию, что Жанна звонко расхохоталась, но тут же опять вернулась к своей писанине. Ну все, епитимья за телефонную насмешку была исполнена, можно было войти. Я, изображая крадущегося леопарда, бесшумно подошел к столу, и чмокнул ее в маковку.
– Я сейчас, дописываю шефу отчет, – отозвалась Жанна. – Вообще, где пропадал, любовничек? Так я скоро забуду, как ты выглядишь.
– Я? Пропадал? – поразмышлял над вопросом я.
Значит, вот как хитрюга Жанна повернула наше с ней трехнедельное «невстречательство». Дескать, она тут тоскует и страстные письма шлет, а я, холодный, не отвечаю взаимностью? Как все-таки она умеет все перевернуть с левого бока на правый! А за все время ни разу сама не позвонила. Значит, я так думаю, не больно самой надо было. Но обострять в моем теперешнем эйфорическом состоянии совершенно не хотелось. Все-таки с этой женщиной целый год меня связывало многое. Очень многое…
– Ну, во-первых, зашился на работе, – начал отбивать наезд я, – а, во-вторых, разбирался со своими новыми делами. С новым своим статусом, так сказать.
Я специально произнес последние слова раздельно и четко. Жанна расслышала, подняла голову и внимательно посмотрела на меня.
– Расскажешь? – вскинула брови она.
Я улыбнулся:
– Конечно.
Я пристроился половиной задницы на край ее стола, и начал рассказывать. Я вообще по жизни не сильно злорадная сволочь, но все-таки было забавно наблюдать, как у Жанны по мере того, как она «въезжала» в суть рассказа, выражение лица менялось от иронично-снисходительного до восторженно- восхищенного.
– Вот такие вот дела, – закончил свое повествование я.
– Так, значит, ты у нас теперь миллионер, – задумчиво протянула Жанна. – Мильёнщик, как скажет моя любимая свекровь.
Я рассмеялся. «Догоны» Жанниной свекрухи – матери Романа, Пелагеи Матвеевны, слишком уж простой деревенской бабы, за все свои шестьдесят с лишним так и не покрывшейся сколько бы то ни было толстым налетом цивилизованности, всегда веселили меня.
– Получается, что так, – отсмеявшись, подтвердил Жаннину догадку я.
Повисла пауза. Жанна встала и принялась кругами ходить по комнате, на автопилоте безошибочно огибая надолбы бланковых стоп, при этом с выражением глубокой задумчивости на лице покусывая костяшки пальцев. В очередной раз проходя мимо двери, она как бы машинально повернула ключ в замке, запирая ее. Подошла опять ко мне, присела, сместив меня, на край стола, все также задумчиво поедая суставы пальцев, и спросила, глядя на меня с выражением хотящей кошки, которого я так давно не видел в ее глазах:
– А… тебе не кажется, что тебе надо разобраться с еще одним твоим статусом? Сдается мне, что наш с тобою статус любовников давно требует подтверждения.
От нее исходил густой пьянящий аромат духов и желания. Феромоны Жанны всегда производили на меня неотразимое впечатление, в горле у меня сразу же пересохло и захотелось сглотнуть. Осипшим голосом я ответил:
– Я даже не помню, когда мы его подтверждали в последний раз.
– Я хочу, чтоб
Я потянулся губами к ее рту, но Жанна, отвернув лицо, подставила мне для поцелуя щеку:
– Мало времени, Глебка, давай сразу к делу.
Жаль, я любил целоваться с Жанной, но она уже расстегивала мне брюки. Мне ничего не оставалось, как тоже начать раздевать ее. Блузка о трех пуговичках как будто специально была создана для секса в пожарном порядке, так быстро распахнулись ее полы. Я хотел было расстегнуть на ней лифчик, но Жанна только свела плечи, оттянула лифчик вперед, и ее груди выскользнули из чашек наружу, а лифчик засборил синим кружевом поверх них. В довершение этого полураздевания Жанна одним движением задрала на талию юбку и чуть-чуть приспустила трусики, после чего, откинувшись назад, медленно развела передо мной в стороны ноги.
– Я давно хотела проверить, правда ли, что высота письменных столов специально вымерена, чтобы начальникам было удобнее трахать своих секретарш, – промурлыкала она.
Вид Жанниных гениталий никогда не мог оставить меня равнодушным, и я двинул вперед войска. Конечно, в таких условиях это был не лучший наш секс. В постели Жанна обожала поорать, но в офисе с «картонными» перегородками она, естественно, не могла себе этого позволить, и только тяжело дышала в такт моим движениям. А думала она сейчас, скорее всего, о невозможности после всего этого помыться, потому что в перерыве между вздохами прошептала мне на ухо:
– Скажешь, как начнется, хорошо?
Я кивнул, понимая, что достичь пика наслаждения вдвоем сегодня вряд ли удастся. Так тупо молча и длилась эта процедура, и только шуршание деловых бумаг на столе под Жанниной задницей вносило в процесс хоть какое-то оживление. Наконец, подкатило, и я шепнул ей: «Уже!» Жанна оттолкнула меня, ужом просквозила со стола на пол и, гулко стукнув коленями об пол, задвигала прической на уровне края стола. Скоро все было кончено.
За те секунд десять, то я стоял в отходняке, закрыв глаза и подняв лицо к лампочке, как истукан с
