– Да, все одно и то же, и все в тех же конфигурациях. Скучно. Захотелось, знаешь ли, экзотики.
– Да я что, я без проблем! – развеселился в ответ Лорик. – Вот только экзотика дорого стоит. Не пошел бы ты снова в воскресенье за этой самой экзотикой, сэкономил бы три лимона баксов, а я бы с аппаратуркой своей, установленной после первого раза ну чисто на всякий случай, так и просидел бы всю жизнь у Шуляева на зарплате.
И вдруг я ощутил, как что-то тяжелое отлегло от сердца. Ну да, Лорик сказал, что установил аппаратуру
– Да, ты прав, любовь к экзотике меня погубит! – рассмеялся я и шутливо поднял вверх руки. – Ладно, сдаюсь, твоя взяла! Что я должен делать?
– Вот и славно! – расцвел Лорик. – А что делать надо? Да все просто! Когда в Женеве ты официально вступишь в права наследования, из конторы Бернштейна тебя повезут в банк. Прямо оттуда и переведешь деньги на счет, который я тебе дам. Кстати, бумаги в посольстве уже готовы, рейс в Женеву послезавтра утром.
Но эта информация, вроде бы, такая важная, совершенно не тронула меня. Сейчас мне хотелось только одного – поскорее уйти.
– Ну, и ладушки, тогда – все на сегодня? – начал сворачивать было встречу я.
– Не совсем, – сделался вдруг печальным Лорик.
Снова он, не моргая, уставился на меня, и его взгляд не предвещал ничего хорошего. У меня опять противно засосало под ложечкой.
– Видишь ли, Глеб, есть одна проблема. Клаузула действует только, пока тебя не объявили наследником. Как только ты подпишешь все бумаги, эти фотографии с точки зрения их воздействия на тебя будут годится в лучшем случае лишь на то, чтобы немного огорчить твою жену, – задумчиво и рассудительно сказал Лорик, и я понял, что неприятный разговор еще далеко не окончен.
И еще я понял, что сейчас я, как тот приговоренный, должен попытаться убедить суд в том, что вполне удовлетворен суровым приговором во избежание усугубления последнего!
– Ты имеешь ввиду, что я тебя кину и не переведу деньги? – начал убеждать Лорика в полной своей лояльности я. – Да нет, уговор есть уговор! Ну, сам посуди, зачем мне это надо, чтобы ты потом в отместку разослал эти фотографии, к примеру, всем моим близким?
Лорик покачал головой:
– Да нет, Глеб, фигня все это! На самом деле с такими бабками тебе глубоко насрать будет, что о тебе подумают, поверь мне. А жене накрошишь на уши, что это, к примеру, фотомонтаж, и вся недолга. Поверит, бабы всегда верят.
«Галина не поверит», – подумал я, а вслух обескураженно спросил:
– И что же ты предлагаешь?
Лорик помолчал немного, что-то рисуя пальцем по столу, потом поднял на меня ледяные глаза:
– Чтобы быть полностью уверенным, что ты ничего не замышляешь против нашей договоренности, я думаю, что пока ты будешь в Швейцарии, твои жена и дочь должны побыть под моим присмотром.
Все закачалось у меня перед глазами. Жутко захотелось схватить тарелку с куском недоеденной пиццы на ней, и размазать Лорику по всей его наглой роже. Не знаю, решился бы я или нет, но только на Лорика моя страшная физиономия, похоже, произвела такое впечатление, что он вдруг зачастил:
– Спокойно, брателло, спокойно! Ты меня, видать, не так понял. Речь не идет о заложниках там, или о чем-то в этом роде – ничего такого! Сам посуди – раз ты и так не собираешься меня кинуть, значит, они будут находится у меня не в качестве средства обеспечения твоей лояльности, то есть не в залоге. Скажем, так просто мне будет спокойнее.
Да, мерзавец излагает логично. Страх за родных не даст мне схитрить с деньгами, Лорику причинять им вред тоже нет никакого резона, чтобы не опасаться последующего преследования по закону. Своего рода саморегулирующаяся система. Если бы речь не шла о Галине и Юльке, нельзя было бы не признать, что такая комбинация едва ли не идеальна с точки зрения гарантий обеим сторонам.
– А как я им это объясню? – хмуро спросил я.
– Ничего нет проще, – сразу откликнулся Лорик. – Скажешь им, что они должны пару дней до твоего возвращения побыть под охраной «Московского Законника», то есть, под моей, потому, что кто-то узнал про твое наследство, хочет на тебя наехать, и возможно настоящее похищение. Детали придумаешь сам. Хочешь, так оно и будет, а нет – так я отвезу их домой сразу же, как ты переведешь деньги, как будто угроза уже миновала.
«Боже, как глубоко ты пал, Глеб Неказуев, – думал тем временем я. – Да, воистину: где злато, там правит балом сатана».
– Мне надо подумать, – выдавил из себя я.
– У тебя есть минуты две, – серьезно ответил Лорик.
Время ощутимо текло у меня в голове. Надо принимать решение. Сказать сейчас: «Да пошел ты!», встать, и уйти? А как же мечты о финансовой, то есть, единственно настоящей, независимости и свободе? И могу ли я себе представить, как ты будешь объяснять всем – Галине, тетке Эльмире, Жанне, Таше, Гохе, Люсе,
– Хорошо, я согласен, – твердо глядя Лорику в глаза, сказал я. – Но если с ними хоть что-то случиться, клянусь, я убью тебя.
Наверное, прозвучало это, как в дешевом голливудском боевике, но, наверное, мне удалось вложить в тираду столько неподдельного чувства, что Лорику так не показалось. По крайней мере, ответил он мне совершенно серьезно:
– Я понял. Не беспокойся, тебе не придется меня убивать. Сам только сделай все, как надо, о’кей?
Я кивнул. Господи, наконец-то эта бесконечный, изматывающий, как пытка, разговор окончен! Но назавтра договорились еще об одной встрече, чтобы обсудить все детали. Впрочем, мне все равно нужно было приезжать в «Московский Законник» за паспортами и билетами. При прощании у меня хватило решимости не подать Лорику руки, на что тот грустно усмехнулся:
– Зря ты так, Глеб. У меня к тебе нет ничего личного. Наоборот, мог бы спасибо сказать, что с фотографиями этими я пошел к тебе, а не к Шуляеву.
Я повернулся, и пошел, думая, что, как ни мерзок был мне в этот момент Лорик, отчасти он был сейчас прав.
Я забрался в своею раскалившуюся на солнце «десятку» и минут десять сидел просто так, уставившись в одну точку где-то на приборном щитке. Внутри была пустота, как будто меня, как бокал, выпили до дна, и отставили в сторону за ненадобностью. Потом просто потому, что надо было начинать хоть что-то делать, завел мотор, но тут же выключил его. Куда, собственно, ехать? Домой, готовиться к разговору с Галиной, которую надо убедить черт знает в чем, да чтоб у нее не возникло никаких подозрений? Да, наверное, сейчас это – задача номер один. Я опять поднес руку к ключам, вставленным в замок зажигания, но тут зазвонил телефон.
Звонила Яна. Она рассказала мне то, что в общих чертах я уже знал от Лорика, – все бумаги готовы, их можно забрать в любой момент, а летим мы послезавтра, в четверг, в одиннадцать тридцать рейсом компании «Суисс». Попрощавшись с Яной, я сразу же перезвонил Таше.
– Алё, привет! – раздался в трубке ее веселый голос. – Как ты там?
– Привет, ничего, – ответил я вроде бы совершенно ровно, но мой тон Ташу не обманул.
– Что-то случилось? – мгновенно потухла она.
– Да, пожалуй. Случились две вещи, – начал издалека я, – хорошая и… не очень. С какой начать?
– Начни с хорошей, – поникшим голосом попросила Таша.
– Послезавтра летим в Швейцарию, как я говорил, так что собирайся.
В трубке на секунду повисло молчание.
– Боже, неужели – правда? – после паузы отозвалась Таша изменившимся голосом.
Я усмехнулся:
