Крис застал Карину в состоянии кипучей деятельности. В печке жарко трещали дрова, на столе подходило тесто. Сама девушка сменила дорожный костюм на белоснежную рубаху и расшитый бисером красный сарафан. Распаковав вещи, она обосновалась в комнате, которую занимала до отъезда. Дверь туда вела прямо из огромной кухни, где вчера вечером Крис нашел свою попутчицу в слезах. Сегодня же лицо ее светилось радостью.
После завтрака девушка попросила принести воды и принялась за уборку дома. Помощь Кристофера в этом деле была отвергнута, и тому не оставалось ничего другого, кроме как прогуляться по окрестностям.
Купеческий дом и несколько других уцелевших строений стояли на небольшой возвышенности. По извилистой дорожке Крис спустился к берегу моря-океана. Он пропустил сквозь пальцы горсть мелкого светлого песка. Это напомнило ему, что время идет. Важные дела ждали эсверца в королевстве И-и. Но он не мог оставить Карину. И совсем не потому, что хотел вместе объехать королевства. На лице Кристофера промелькнула странная улыбка, которую нельзя было назвать ни доброй, ни злой.
Заложив руки за спину, мужчина двинулся по пляжу. Скоро он миновал приземистое строение, стоявшее у кромки воды, и оказался в роще из неизвестных ему деревьев. Листья у них были тонкие, длинные, голубоватые. Стволы искривленные, ветки изогнутые, некоторые шли почти параллельно земле. Идеальное место для строительства шалашей!
Пройдя рощу, Крис снова оказался на пляже. Справа поднималась песчаная гора, которую облюбовали ласточки под свои гнезда. Пройдя дальше, Крис вышел к месту, где уравнивались плоскость берега и деревни. Он повернул обратно и пошел через луг, пестреющий от многообразия цветов, дурманящий ароматами трав, звенящий от стрекота кузнечиков и жужжания шмелей.
Когда он вернулся, Карина домывала крыльцо. Еще издали донеслись до него звуки пения. Пели о детстве, которое никогда не повторится. Увидев Криса, девушка широко улыбнулась, отвела со лба взмокшую прядь и звонко спросила:
— Ну, как, правда, здесь здорово?! — и рассмеялась счастливым смехом.
А потом, ожидая пока высохнет пол, они уселись на скамейке перед домом. Карина, зажмурившись, подняла к солнцу свое лицо.
— Вы уже купались?
— Нет.
— У вас еще есть час, а потом будет моя очередь.
И, действительно, через час Кристофер видел в окно, как девушка несется босиком в длинной льняной рубахе по дорожке, ведущей к морю. Шаг — и она уже на теплом песке, еще два — и в воде. Не останавливаясь, она побежала вперед, поднимая тысячи брызг, а, забежав глубже, окунулась с головой и с визгом выпрыгнула, тряся головой, как собака. Она долго плавала, а потом лежала на берегу, обсыхая.
Вечером они с Крисом гуляли по сохранившемуся уголку деревни, и Карина рассказывала об обитателях пустующих домов.
— Вот здесь, — говорила она, останавливаясь возле небольшого желтого дома, — жила баба Маша. Ее единственный сын Николай пропал в той же экспедиции, что мой отец и Олечка. Мама и Надя всегда помогали ей. Заготавливали сено на зиму, копали картошку.
— А в этом доме, — продолжала Карина, подходя к вытянутому и кособокому строению, — жил Гусь. Не знаю, почему его так звали. Он очень много пил. Однажды Гусь упал с лошади, а мы стали смеяться, а потом испугались, потому что он не шевелится. Прибежали наши мамы и унесли его в дом. Гусь долго болел. Детям было поручено заботиться о нем, и мы старались перещеголять друг друга в этом. Готовили еду, узнавая какие-то редкие рецепты. А он рассказывал нам сказки. Много-много сказок.
— А здесь, — девушка остановилась перед аккуратной красной избой с белыми наличниками, — жил Василий Адольфович. У него была лодка с приспособлением для быстрого плаванья. Никто, кроме него, не ездил на ней. Но все только об этом и мечтали. Во-о-он в том сарае она стояла и, наверно, стоит.
Карина показала рукой на низкое строение, мимо которого Крис проходил утром.
— Так может, сейчас и опробовать это чудо? — спросил он.
— Нет! — Карина даже возмутилась. — Так нельзя!
Больше они к этому вопросу не возвращались.
Кристофер чувствовал, что не только внутренняя тактичность не позволяла Карине заходить в опустевшие дома односельчан и пользоваться их предметами, но также смутная потребность хоть так восстановить подобие прошлой жизни.
Все вокруг для Карины было пронизано воспоминаниями. Она показывала Крису самые заветные места. В этой низине разливался густой молочный туман, в котором любили бегать дети; здесь она ждала, не покажется ли корабль отца; там росли самые вкусные, самые кислые на свете яблоки. Сорвав несколько малюсеньких твердых плодов, сплошь покрытых черными пятнышками, она протянула их Крису. Тот вежливо отказался, более того, стал отговаривать Карину от их употребления. Но девушка с удивлением отвергла все предостережения и с блаженным видом принялась поглощать эту кислятину.
Найдя в траве палочку сантиметров тридцати, она уставилась на нее с неизъяснимым трепетом:
— Это от игры «двенадцать палочек»! У вас в Эсверии дети играют в нее?
Крис отрицательно покачал головой. И тогда Карина начала взахлеб объяснять правила. Видя ее увлеченность, эсверец даже подумал, что если бы условия позволяли играть вдвоем, Карина обязательно предложила бы. Вернувшись с прогулки, девушка показала на каменный фундамент дома.
— Знаете, если очень постараться, то можно пройти по всему периметру.
И она тут же вскарабкалась по камням на полметра вверх и медленно пошла вперед, цепляясь пальцами за бревна. Но не смогла пройти и трети пути. В одном месте выступ кладки становился совсем узким, и надо было опираться на камни, расположенные ниже, Карина забыла на какие именно. Нога скользнула не в том направлении. Девушка потеряла равновесие и только в последнюю секунду успела благополучно соскочить на землю.
— Теряю былую легкость! — воскликнула она, но Крис даже не понял, что это цитата.
22.
Шли дни. А они по-прежнему оставались в Светлени. Карина, казалось, и думать забыла о подлинных причинах своего отъезда из замка Гугнеатов. С невероятным усердием приводила она все в порядок. Как будто решила остаться здесь навсегда. Дом был уже отдраен до блеска, подкрашены наличники, перестирано и высушено белье, починены ограды огорода, приведены в порядок могилы на деревенском кладбище.
В один из дней Карина упросила Кристофера прогуляться с ней в далекий бор. Только оказавшись среди стройных золотых сосен, росших прямо из серебристого мха, Кристофер понял, почему девушка так рвалась сюда. А сколько здесь было черники! Крис не сразу, но все-таки последовал примеру спутницы, которая, усевшись на землю, рвала с куста иссиня-черные ягоды и тут же клала их в рот.
Однако переломный момент пребывания в Светлени все-таки наступил. Однажды вечером путешественники сидели на берегу. Небо было совсем низко и все усыпано звездами.
— Крис, знаете, — взволнованно начала Карина, — я никогда не верила, что моей деревни больше нет. Я хотела вернуться, но мне не разрешили. Тогда я сбежала. Однако уйти далеко мне не удалось. Я попала в охотничий капкан и чуть не умерла от потери крови. Слава Богу, меня нашли… Но, Крис, я что-то чувствовала! Мой дом цел, и вы заметили — здесь нет останков… Как будто все просто ушли!
К ее большому разочарованию, Кристофер заметил:
— Если это были туарги, то они испепеляют своих врагов. А бодияры уводят пленников на рудники. Я слышал, это очень страшное место, там невозможно выдержать более одного месяца…
— Туарги, бодияры, рудники! Откуда у вас такие познания о всякой нечисти! — с досадой отозвалась Карина, и тут ей припомнился бывший некогда между ними разговор о Дьяволе.
Девушке стало не по себе. Краем глаза она глянула на Кристофера. Его профиль серебрился в свете ночи, и сходство с теми железными фигурами, что преследовали их накануне, было поразительным.
