Третьего раза может и вовсе не быть…»
И она стала ждать завтрашнего дня.
Но завтрашнего дня Варя тоже не дождалась, потому что ночью майора Устименку вызвали телефонограммой к большому начальству, о чем Степановой сообщила военврач Вересова.
– А днями мы вас эвакуируем в тыл, – весело добавила она. Подполковник Козырев в курсе дела и, несомненно, вас проводит…
Варя ничего не ответила.
«ТАНЕЦ МАЛЕНЬКИХ ЛЕБЕДЕЙ»
Уорд привез Невилла на машине санитарного транспорта и сам руководил процессом погрузки раненого на пароход. «В таких делах он – дока», – так подумал Володя, следя за английским врачом. Но именно в таких – не больше. И историю болезни Уорд привез в роскошном конверте за пятью печатями.
– Так не пойдет, Уорд, – сказал Устименко, когда они остались вдвоем в кают-компании. – Я должен знать, что здесь написано. Мы немножко изучили друг друга, не правда ли? Ответственность за вашу, простите, трусость может быть, я и слишком резок – все-таки несете вы, а не наша медицинская служба. Поэтому я желаю – так же, впрочем, как и мой шеф, профессор генерал Харламов, – чтобы в истории болезни была отражена наша точка зрения, наше утверждение необходимости оперативного вмешательства. По всей вероятности, в запечатанном документе сказано не все, иначе бы вы здесь же вскрыли пакет.
Но Уорд, разумеется, пакета не вскрыл.
Он погрузился в традиционное английское безмолвие, не в молчание, а именно в чопорное безмолвие, потом сказал, что Устименко «очень пунктуален, очень», и отбыл, пообещав доставить другую историю болезни.
– Видите, как я вас раскусил, – с недобрым смешком заметил Устименко.
– Не ловите меня на слове, – сухо ответил Уорд. – Другую, в смысле открытую, вот что я хотел сказать.
– Но и эту же можно открыть! История болезни – не диппочта. Кстати, не забудьте отметить в другой истории оба случая вторичного легочного кровотечения.
Это было сказано уже на трапе. Англичанин пожал плечами и уехал, а Володя пошел к своему пятому графу Невиллу.
– Вы можете меня называть просто Лью, док, – сказал он.
– Сэр Лью?
– Нет, Лью. Вы же очень старенький по сравнению со мной! И пусть я полежу тут на воздухе, док, пока такая хорошая погода. Мне здесь отлично и все видно.
– А вас не слишком обдувает?
– Нисколько!
Носилки стояли за ветром – возле лазарета, и все-таки тут было прохладно. У тети Поли нашелся оренбургский платок – она сама принесла его англичанину. Вдвоем с Володей они повязали ему голову – по всем сложным правилам – быстро и искусно. Отросшие льняные кудряшки тетя Поля выпустила наружу – на чистый, не обожженный лоб и на виски. Лайонел осведомился:
– Теперь я русская матрешка, да, док?
Володя не смог заставить себя улыбнуться, глядя на лейтенанта: гордая, бешено гордая девчонка, старающаяся держаться как мальчишка, – вот так подумал майор Устименко про этого летчика королевских военно-воздушных сил метрополии Лайонела Ричарда Чарлза Гэя, пятого графа Невилла и композитора, имя которого никто никогда не услышит.
– Теперь я буду пить молоко! – сказал Лайонел.
– Будешь, будешь, Ленечка! – подтвердила тетя Поля, когда Устименко перевел ей насчет молока. – Будешь, Леня!
С этого мгновения на «Пушкине» Невилла все стали называть Леней и даже Леонидом. К нему вообще тут относились с уважением после того боя над караваном. Он знал это и улыбался, ему тоже все тут нравилось – и элегантный старпом Петроковский, и салатик из сырой капусты, который ему принес кок Слюсаренко, и знаменитая русская клюква, которую он все время жевал и похваливал, и капитан Амираджиби, навестивший своего пассажира и поболтавший с ним насчет погоды, и крики чаек над заливом, и холодное, изящное, слаженное спокойствие команды парохода, и стволы «эрликонов», которые любовно обхаживал солидный и уверенный в себе матрос…
Вечером, когда Володя в кают-компании писал письмо Варваре, его вызвали на трап.
Тут прохаживался Уорд. На нем был лягушачьего цвета плащ; внизу на причале разворачивался английский джип.
– Вот, пожалуйста! – сказал Уорд и протянул Володе открытый конверт.
Составленная заново история болезни лейтенанта ВВС метрополии сэра Лайонела Невилла была облечена в несколько туманную форму, но факты тем не менее были поименованы.
– Ну что ж, – сказал Володя. – Все более или менее нормально.
Сложив бумаги, он сунул конверт в карман.
– Теперь, кажется, вы отдохнете от меня…
Володя усмехнулся.
– Я бы хотел все-таки попрощаться с сэром Лайонелом.
