он звонит ее сестре. Светка старше, она никогда не была красавицей, разведена, у нее ребенок. А вот на тебе… Кто бы рассказал — не поверила.
— Света, здравствуй. Нам так и не удалось поговорить толком. Прости, что звоню поздно — только что пришел с работы.
— Ничего страшного.
— Что там у тебя на работе произошло?
— Не поверишь. Я после разговора с тобой пошла к начальнице и сказала, что она кретинка и моральный урод.
— Ну ты даешь!..
Сергей аж присвистнул от изумления. В его представлении Света была тихой, даже робкой женщиной, неспособной встать на свою защиту.
— Сама не знаю, как получилось. Но теперь мне там точно не работать. Если твое предложение в силе — я согласна. — Светлана сказала и осеклась. Фраза прозвучала, мягко говоря, двусмысленно. — Я имею в виду работу… — Еще не лучше. Хорошо, что он не видит, как она краснеет.
— Конечно, в силе. После праздников жду тебя в офисе. Сразу все оформим. Я очень рад, что мы все- таки будем работать вместе.
— Я тоже.
— Если ты не против, я хотел бы спросить…
— Конечно, спрашивай.
— Та девочка, которая была с нами в цирке, Аня, она тебе кто?
— Практически никто. Анечка учится в школе, где я работаю… или уже работала… Я же была библиотекарем, а она много читает, часто приходила ко мне, мы разговаривали. Она очень одинокая девочка, росла без отца, а недавно умерла мама. Аня ко мне потянулась — она живет с теткой, а у той свои маленькие дети, ей не очень-то есть дело до племянницы. Ане некого было пригласить на заключительный концерт в музыкальной школе, она позвала меня.
— А как у нее сейчас дела?
— Не знаю, мы давно не общались. Хорошо, что ты спросил. Надо будет обязательно поздравить ее с Новым годом, рассказать, что Дуська нашлась, пригласить в гости.
— А можно и меня пригласить? Тем более такой повод — Дуська нашлась. Она, выходит, терялась…
— С удовольствием. В ближайшие же дни устроим праздник.
— Жду приглашения.
— Решено. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Сергей повесил трубку и уставился в стену. Выражение его крупного, мужественного и небритого лица стало детским и мечтательным.
Ольга Ивановна никак не могла взять в толк, почему надо устраивать какой-то праздник, когда на носу Новый год.
— Ты даже елку еще не купила. Откладываешь на тридцать первое? Чтобы схватить последнее, что останется? Да еще втридорога!
— Мам, ну при чем тут елка? Хотя ты права — пора покупать и наряжать. Вот сегодня же с Пашкой и отправимся. А ты пока, пожалуйста, достань с антресолей игрушки. Сегодня поставим елку, а завтра я пирогов напеку. К нам придут Сергей и Анечка, посидим, чаю попьем.
— Что за блажь? Да что толку спорить — ты все равно по-своему сделаешь. Такая стала строптивая. Не узнаю тебя.
— Я сама себя не всегда узнаю.
Света понимала, что давно пора сказать маме, что она уходит из школы, но все не решалась. Не хотелось долгих разговоров, охов и ахов. Ольга Ивановна привыкла от всех перемен ждать только неприятностей. А идея работы в юридической фирме, под началом бывшего Катиного жениха, ей не нравилась с самого начала.
— Знаешь, мам, я увольняюсь из школы. После Нового года работать буду в фирме Сергея.
Ольга Ивановна только махнула рукой:
— Делайте что хотите.
Небольшая, но пушистая ель наполнила квартиру своим смоляным запахом. Пашка самозабвенно копался в коробках, выбирая то стеклянный шар, то самодельную картонную игрушку.
— Мам, а почему мы в этом году не делали елочных украшений?
— Не делали да не делали. Захотим — пожалуйста. Что нам мешает?
— Ура!!! Будем делать игрушки. Где там мои открыточки и картоночки?
Пашка по пояс залез в тумбочку, куда весь год запихивались красивые картонки, открытки, картинки, фольга. Традиция самостоятельного изготовления елочных игрушек родилась, когда Света и Катя начинали ходить в детский сад. Ольге Ивановне попался как-то журнал, где было показано, как склеить простой шарик, пирамидку, сделать елочку или сердечко. Ей нелегко было найти время для этого занятия, но девчонки так полюбили эти предновогодние вечера с ножницами, клеем и мишурой, что год за годом она собирала открытки и фантики, а в конце декабря вываливала перед девчонками свои сокровища. Как ни разнились характеры сестер, в этом они были едины — нет в году лучшего времени… А теперь и Пашка весь год ждет, когда можно будет разложить по всему дому яркие бумажки.
— Кать, будешь с нами игрушки делать?
— А как же! — Катерина потрепала племянника по голове и начала деловито копаться в пестрой макулатуре. — Буду делать большой шар. Если не разучилась…
Последние поделки вешать было уже некуда.
— Сложи в одно место и раздари своим друзьям.
Светлана не упускала случая вспомнить основные педагогические принципы. Больше всего она боялась, что Пашка, как единственный ребенок, растущий в окружении заботливых женщин, станет эгоистом.
— Ладно, мам. Завтра в школу возьму и подарю Эле, Максу, Никите, Пашке, Полинке… Нет, Полинке не подарю, она вредная. Мам, а как ты думаешь — можно я подарю эту елочку Татьяне Петровне?
Пашка просто боготворил свою учительницу, считая ее воплощенным идеалом красоты и ума. Света радовалась, что сыну повезло, — сама она относилась к своей первой учительнице с уважением, но такой любви не питала.
— Конечно, можно. Наверняка ей будет приятно. Но завтра у нас будут гости — им-то что-нибудь останется?
— А кто к нам завтра придет?
— Анечка и дядя Сережа. Помнишь, мы с ними в цирк ходили.
— Конечно, помню. И в кафе… Здорово. Анечке я подарю это сердечко, а дяде Сереже… Не знаю…
— А тебе нравится дядя Сережа? — Светлана сама удивилась, почему у нее вырвался этот вопрос. Обсуждение с Пашкой взрослых людей противоречило ее представлениям о том, как надо общаться с ребенком.
— Дядя Сережа? У него машина классная.
«Какой вопрос, такой ответ. Нечего лезть к ребенку с глупостями, — подумала Светлана. И тут же задала себе тот же вопрос: — А тебе нравится Сережа?»
Семейное торжество по случаю возвращения Дуськи прошло замечательно. Виновница получила кусок печенки и пребывала в полном блаженстве. У остальных тоже было хорошее настроение, кроме, может быть, Катерины. Ей становилось очень-очень грустно из-за взглядов, которыми обменивались Светлана и Сергей. Впервые она ощущала свою женскую невостребованность…
А Сергей теперь не мог понять, что связывало его с Катей — она казалась такой чужой, холодной.
