узлами.
— Принимайте!
Анна встрепенулась, сразу стало легче, как только появился Алексей. По крайней мере не нужно было гадать, о чем раздумывает свекровь.
— А Женечка?
— Не дала твоя хозяйка, — весело объявил Алексей. — Сказала, сама принесет.
Аня поднялась.
— Сиди, сиди, — сказал он жене. — Управлюсь.
Он втащил чемоданы, кровать, стол.
Анна помогла ему сгрузить шкаф.
— На спину, на спину! — крикнул он. — Наваливай!
Она удивилась, с какой легкостью понес он в дом платяной шкаф. Даже чудно стало, что такой сильный человек сидит целыми днями в канцелярии, перебрасывая на счетах костяшки.
Сразу стало спокойно на душе. С таким не пропадешь. Он как-то удивительно легко и быстро внес вещи, ненадолго скрылся, пошел отвести лошадь, вернулся все такой же веселый и оживленный, помог все расставить, шутил, был внимателен, ласков, даже брови перестал хмурить.
Мимоходом подмигнул матери.
— На ужин-то припасла? Как-никак свадьба!
Мать вздохнула, решительно пошла в кухню.
— Аня, Алексей. Берите… — Показала на свою кровать. — Берите, — повторила она. — Куда мне этот станок? Я свое отыграла. Бери, бери…
Она настояла, чтобы взяли ее кровать, себе за печку поставила узкую койку сына.
Аня еще разбирала вещи, когда тетя Дуся принесла Женечку.
— Вот и от меня подарок, — сказала она, передавая девочку Анне. — С новосельем.
Она оглядела комнату, одобрительно кивнула.
— Здесь будет сподручнее…
Она все время обращалась к одной Анне, точно ее одну и видела, взгляд ее скользил куда-то мимо Бахрушиных.
— Заходи, однако, не забывай, — обратилась она опять к Анне.
— Ну что вы, тетя Дуся… — Анна пригласила ее: — Ужинать!
— Благодарствуйте, — отказалась тетя Дуся. — Гришка ждет, заест он меня…
Она так и не осталась ужинать, расцеловала Женечку и ушла.
Вот он — первый ужин в новом доме, в новой семье!
Алексей ухаживал за молодой женой, подвигал к ней тарелки, накладывал еду. Он даже за матерью ухаживал, та с любопытством посматривала на сына.
— Вижу, вижу, — сказала она не без одобрения. — Прибился, значит, к берегу…
Алексей кивнул:
— Прибился, мама.
Свекровь улыбнулась невестке.
— С этим он у меня не торопился.
Анна бросила на мужа любопытный взгляд.
— Почему не торопился?
Свекровь вздохнула.
— Да он самого себя только по праздникам любит, куды ж ему…
— Это вы, мама, бросьте, — перебил ее Алексей. — У нас с Аней серьезные чувства.
— А я ничего не говорю…
Свекровь не спеша убрала со стола.
— Идите уж, — сказала она молодым. — А внучечку я к себе возьму. Чтоб не мешала.
— Нет. Женечка будет спать возле нас, — твердо ответила Анна. — Дороже Женечки для меня нет никого.
Надежда Никоновна искоса взглянула на сына. Алексей промолчал, но за столом сразу повеяло холодком.
— Ладно, пойдем, — отрывисто проговорил Алексей, выходя из-за стола. — Успеем еще разобраться, кто дешевле и кто дороже.
Встала и Анна, взяла дочь на руки, шагнула к двери.
— Спокойной ночи, — сказала она свекрови.
— Спите, спите, — пробормотала в ответ свекровь.
В доме Бахрушиных началась новая жизнь.
XIII
До чего ж заунывна бывает иная дорога! Тянется, тянется, без конца, без края, без вешки, без следа, да и не нужны ни следы, ни вехи. Бегут две темные колеи, бегут себе да бегут куда-то. Попади в колею колесом и катись по дороге. Заунывно как-то, да ничего, и до тебя так жили, и после тебя будут жить…
Так и потекла жизнь в семействе Бахрушиных. И обижаться нет как будто причин, и радоваться нечему. С утра на работу, к вечеру домой. В общем хозяйстве с деньгами стало посвободнее, появилась возможность и лишние вещички купить, и лишнюю бутылочку выпить. Кому что!
Зина, глядя со стороны на Бахрушина, не раз говорила Анне:
— Счастливая вы, Анна Андреевна! Такой мужик, как Алексей Ильич, ни на кого больше не поглядит. Приобрел что надо и успокоился.
Но сама Анна не была уверена, годится ли ей порядок, установленный в доме Бахрушиных.
Жили вместе, а дышали врозь. Алексей таился от матери, мать таилась от Алексея. Деньги тоже каждый придерживал при себе. Алексей с неохотой давал матери на хозяйство, но, давши, не мог добиться от нее при нужде ни копейки.
Такие же отношения пытались они установить с Анной. Но ее щедрость, свобода, с какой она жила, обезоруживали их, она по природе не была мелочной, и, общаясь с ней, трудно было размениваться на мелочи.
Днем Женя оставалась с новой бабушкой. Девочка не жаловалась на нее, стала только менее разговорчивой, притихла. У Ксенофонтовых ее голосок по всему дому звенел, а теперь она чаще говорила шепотом.
Анна не замечала, чтобы свекровь обижала Женю. Та не останавливала девочку, не бранила, но людская черствость связывает ребенка больше, чем любые замечания.
Свекровь не выражала особой любви к неродной внучке — Анна была подходящей женой, с хорошим окладом и без излишних прихотей, ребенок при ней был будто и ни к чему, но с этим приходилось мириться.
Сам Алексей на первых порах оказывал Жене какое-то внимание, но, привыкнув, поостыл к падчерице, она ему не мешала, и он просто ее не замечал. Скорее какое-то недовольство собой ощущала с его стороны Анна.
У него оказалось немало привычек, которым он не собирался изменять ради жены. В субботу после бани обязательно выпить пол-литра. В воскресенье встретиться с дружками, работавшими в райпотребсоюзе. Летом он ехал на рыбалку, а зимой просто шел с ними в столовую. Рыбы не привозил, но всегда возвращался навеселе. Любил разбрасывать по комнате окурки. Ссориться с матерью…
Анна пыталась отучить мужа от этих привычек.
Он отвечал одно:
— Ты не умней меня.
Как-то Алексей пришел пьяней обычного. Анна оттолкнула его от себя.
— Не подходи.
Он замахнулся на нее.
— Тебе дорога от печи до порога!
Утром она сказала:
