деревянный макет всадника без головы, на могучем коне без ног. В одной руке у всадника обнаженная сабля, в другой пистолет, из которого выходят клубы картонного дыма.) Понятно: сюда подставляется голова. Желаю увековечиться в таком виде. Да, мы хотели вдвоем? Так что ж - подставим две головы. Существует же двуглавый орел! Подставляй голову, Миша.
Ф о т о г р а ф. Поздно. И вы, кроме того, крепко выпивши, выдержки не получится.
Х л е б н и к о в. Фотограф, вы безумец. Вы не понимаете, от чего отказываетесь. Завтра- послезавтра вы разбогатеете, продавая мой портрет. Подтверди, Миша.
М и ш а. Да, я подтверждаю. Разбогатеете.
Ф о т о г р а ф. Какой может быть портрет, когда солнце село. Давайте сюда лошадь. (Уходит со своим скарбом.)
Х л е б н и к о в. Неудача. Последнее желание - и не сбылось... А, да ладно. Все равно уж. (Снимает шапку, отдает Мише.) Не сочти за труд... (Снимает пальто.) Хочешь - возьми на память. Ну, прощай. Ты был верным другом: ходил за мной всюду и развлекал меня как умел. Спасибо. Спасибо. Не поминай лихом. (Целует Мишу и лезет на парапет.) Убирайся, ну?!
М и ш а (держа в руках пальто). Шура! Шура! Я закричу! Разве может такой человек - и вдруг утопиться! (Кричит.) Спасите!!!
Х л е б н и к о в (хохочет, сидя на парапете). Поверил! Поверил! Честное слово, поверил! Какого черта мне топиться, ты подумай! Когда я сейчас, можно сказать, кум королю?! Я просто развлекаюсь, почему не развлечься немножко... До чего хорошо, боже мой! Вон фонарщик идет, сейчас фонарь зажжет, огонек заструится в воде... Накинь мне пальто.
М и ш а. Только слезьте. Я от ваших развлечений, ей-богу, психически заболею.
Х л е б н и к о в. Ты понимаешь... Нет, ты не понимаешь, что это значит - столько лет... столько бессонных ночей отдать одному усилию, одной мысли, одной вечной спутнице... И вот поставлена последняя точка, последний чертеж сошел с доски, прибрано на столе... Какая странная пустота - на столе и в жизни! Никому не нужно больше, чтобы ты не спал по ночам. Но зато какое удовлетворение. И гордость. Как тверда земля под ногами... (Соскакивает с парапета.) А ты говоришь - топиться.
Стемнело. Ф о н а р щ и к зажигает фонари. Приближается К с е н и я. Останавливается у скамьи поодаль.
М и ш а. Обратите внимание...
Х л е б н и к о в. Тихо.
Украдкой следит за Ксенией. Ксения становится на скамью и делает движение, чтобы вскочить на парапет. Хлебников бросается и подхватывает ее.
Х л е б н и к о в (держит Ксению.) Вот уж это глупости, барышня.
К с е н и я. Пустите...
Х л е б н и к о в. Распусти платок. Снегом потри лоб... Да проворней, черт!
М и ш а (приводит Ксению в чувство). Я позову городового.
Х л е б н и к о в. Делай что тебе говорят. Очнулась, слава богу. Сядьте... (Сажает ее.) Ну вот. Сидите смирно. Ну как?
К с е н и я. Ничего...
Х л е б н и к о в. Выдумали, право. Разве можно делать такие вещи!
Ксения плачет.
Мало ли что бывает на свете... Какое у вас там может быть несчастье!
Ксения громко рыдает.
Ну, ну... То, что случилось с вами, случается каждый день...
М и ш а. Откуда вы знаете? Вы с нею знакомы?
Х л е б н и к о в. Я знаю все. Нет, девочка, не стоит умирать из-за таких банальных вещей. Вон у меня жена сбежала - я и ухом не повел, что называется. Правда, Миша? Даже не разыскиваю: сбежала так сбежала... У вас горячая голова, а руки холодные. Дайте согрею. (Греет руки Ксении.) Теплее?
К с е н и я. Теплее...
Х л е б н и к о в. А вы хорошенькая. Вы должны жить, веселиться... У вас есть папаша и мамаша?
Ксения плачет.
А другая родня - братья, сестры? Тетки?..
Ксения плачет.
Ну, вы и сами не пропадете... Вы служите где-нибудь?
К с е н и я. Да. Нет. Служила. У модистки... (Рыдает.)
Х л е б н и к о в. Если вы служили у модистки, вы должны знать, как одеваются богатые барыни. Вот бы вам такие наряды! Модное платье, шляпу с пером... Вы входите в театр - все смотрят на вас, вы самая красивая, самая нарядная... Идете гордо, как королева, этак подобрав трен... (Показывает.) Опять остыли руки. Какие шершавые пальчики - бедные пальчики! Знаете, что я вам скажу? Когда-нибудь вы встретите человека, который вас обидел. Вы будете ехать в ландо и забрызгаете его грязью...
Подходит г о р о д о в о й.
Г о р о д о в о й (смотрит на Ксению). Гм!
Х л е б н и к о в. А, это вы! Я искал вас - нет, вот он искал, хотел поделиться новостями... Миша!
Миша дает городовому деньги. Городовой отдает честь и уходит.
Х л е б н и к о в. Ну, как вы себя чувствуете?
К с е н и я. Я уже пойду...
Х л е б н и к о в. Куда?
Ксения молчит.
Домой?
Ксения молчит.
Вы где живете?
К с е н и я. Я нигде не живу.
Молчание. Хлебников ходит взад и вперед.
Х л е б н и к о в (остановившись). Поедем ко мне. Вы никогда не видели, до чего по-дурацки живут некоторые люди. Представьте себе, у нас двенадцать комнат, и мы в них вдвоем - я и мой отец. Наверху еще есть какие-то комнаты, но я туда не хожу. Это очень смешно - двенадцать комнат на двух человек... Так поедем, а? Там у нас есть зеркало размером приблизительно с этот мост. Вы увидите в нем свое лицо, вам сразу станет весело. Вам принесут ужин, выпьете сладкого вина... Выспитесь на мягкой постели... (Подсаживается к Ксении.) Утром солнце войдет в высокое окно... Поедем?
К с е н и я (шепотом). Да.
Х л е б н и к о в. Миша, приведи извозчика.
Миша уходит.
Как вас зовут?
К с е н и я. К с е н и я. (Горько плачет.)
Х л е б н и к о в. Ну милая, ну бедная девочка, довольно, довольно... У меня вам будет хорошо. Вас никто не обидит... Я вам нравлюсь? Хоть немножко?
К с е н и я. Да...
Г о л о с А н ю т ы. Ксе-ню! Ксе-ню!
Ксения встает и бежит.
Х л е б н и к о в. Куда ты?
К с е н и я. Это меня... Я не хочу. Уйду. Я в воду кинусь!
Х л е б н и к о в. Идем, идем! Не хочешь - и не нужно. (Уходит с Ксенией.)
Появляется г о р о д о в о й, смотрит им вслед. Приближаются А н ю т а и Л ю б о в ь.
А н ю т а. Ксе-ню!.. (Городовому.) Дяденька!
Г о р о д о в о й. Кой я тебе дяденька...
Л ю б о в ь. Скажите, вы не видели, не проходила тут девушка в черном платке?
Г о р о д о в о й. Так что в черном платке - была.
