— Да, такой. — Затем он плотоядно улыбнулся. — А ты не хочешь лечь в эти шелка и совершить со мной вульгарную вещь?
Она бросила на него недовольный взгляд, но потом не сумела сдержать улыбку, которая расползлась по ее губам. Он был таким симпатичным, стоя тут со счастливой улыбкой, будто переросший мальчишка.
— Нет, я не стану портить хорошие ткани, валяясь на них вместе с тобой.
— Ах, вечно разумная жена! — Он нежно поглядел на нее, затем добавил, потирая грудь и подмигивая: — Тогда, может, тебе подойдет эта прекрасная шерсть?
Она невольно рассмеялась.
Он протянул к ней руки, и она шагнула к нему в объятия. Хоть и ущипнула его за живот, чтобы показать, что еще не до конца перестала сердиться.
Позже, когда они вышли, держась за руки, из потайного хода, который вел к лачуге батрака, стоявшей за стенами, Идит, перейдя на серьезный тон, сказала:
— Эйрик, я так боюсь за судьбу Джона теперь, когда Эдред стал королем, но мне хочется, чтобы ты знал… — И она замолчала, не в силах справиться с волнением.
— Что, дорогая? — спросил он, пальцем поднимая ее подбородок кверху.
— Мне просто хочется, чтобы ты знал. Сейчас я такая счастливая, какой не была никогда в жизни.
Он попытался пошутить, чтобы рассеять ее серьезность:
— Да, у меня просто талант в том, чтобы делать тебя счастливой, разве нет?
Но она не позволила ему смеяться над своими чувствами.
— Я люблю тебя, Эйрик. Нет, не води глазами по сторонам и не опускай их вниз. Я не прошу тебя отвечать мне тем же. — «Во всяком случае, не теперь». — Видно, женщины устроены по-другому. Знаю только, что я не смогла бы так отдаваться, как теперь, если бы не отдала тебе свое сердце.
— Мне нелегко говорить о таких вещах, Идит. Мне трудно научиться доверию, да и вообще, я никогда не думал, что сумею кого-то полюбить. Дай мне время.
— Дам. — Она улыбнулась ему. — Просто я боюсь, что наступают трудные времена, и мне хочется, чтобы ты знал, что я чувствую. — Она поглядела по сторонам, желая сменить тему, и сказала: — Погляди на тот зеленый луг. Я и не видела его прежде. Как ты считаешь… хммм… вот, может, мы могли бы купить несколько… ну, совсем немножко, понимаешь… коз?
— Коз? — изумился он.
Потом рассмеялся, увидев, что она его дразнит.
— Какая ты красивая, когда улыбаешься, Идит. Если бы ты улыбнулась хоть раз или два, когда изображала из себя старую каргу, то моментально разоблачила бы себя.
— Ты так думаешь?
— Я это знаю, дорогая моя. Даже с моими проклятыми глазами я не смог бы проглядеть красоту твоей улыбки.
— Ох, Эйрик, не говори так о своих глазах. Я люблю твои глаза. — Ведь, в конце концов, именно эти прозрачно-голубые глаза и привели ее в Равеншир.
— Ты? Ах да, они мое слабое место, но…
Она дотронулась кончиками пальцев до его губ:
— У тебя нет слабых мест, мой супруг. Я увидела почти сразу же, что у тебя неладно со зрением, поскольку у моего отца было то же самое, однако это совсем не сказывалось на его мужских достоинствах.
— Ну… — сказал он, словно бы отмахиваясь от ее лести, но Идит видела, что он доволен. Его слабое зрение — единственная слабость, по его мнению, — было уязвимым местом в ее отношениях с мужем.
И она оскорбила его гордость, устроив свой нелепый маскарад.
Идит влюбленными глазами смотрела на него и благословляла судьбу, давшую ей этого человека в мужья.
— В чем дело? Почему ты так на меня уставилась?
— Как?
— Как твой проклятый пес, Принц.
Идит тихо засмеялась. Точное сравнение!
— Хотя я не думаю, Идит, что ты готова… ладно, неважно… — Он намеренно замолк, возбудив ее любопытство. Затем погладил верхнюю губу, не сводя с нее глаз, в которых сверкало озорство.
Подбоченясь, Идит вопросительно наклонила голову.
— … помахать хвостом, — закончил он фразу и расхохотался.
— Тебе это будет сделать легче, у тебя организм удобней устроен, — огрызнулась она, шутливо ударив его в грудь. Он упал на спину, потянув ее за собой.
Обхватив ее лицо руками, Эйрик крепко поцеловал ее в губы. Говоря по правде, Идит никак не могла насытиться ни его губами, ни зубами, ни языком. И как это она не знала прежде, что целоваться так приятно?
— У тебя снова затуманились глаза, Идит, — пробормотал он, нежно подув ей на влажные губы.
— Ничего удивительного! Твои поцелуи просто сводят меня с ума, и ты это прекрасно знаешь.
— Как и твои, Идит. Как и твои. Теперь расскажи мне, почему ты глядишь на меня так, как Принц на мозговую косточку?
— Я просто удивляюсь, как это ухитрилась так быстро в тебя влюбиться.
— Не сомневаюсь, что все дело в моей мужской силе, — похвастался он без ложной скромности.
— Мне кажется, что я полюбила тебя задолго до того, как ты дотронулся до меня.
— Правда? — В его глазах сверкнул интерес.
Она кивнула:
— Да, это случилось, несомненно, когда ты признал на свадебном пиру Джона своим сыном. И тогда, когда ты поцеловал меня в тот же вечер в своей спальне. Помнишь тот глубокий поцелуй с языком? Я тогда заподозрила, что не смогу долго устоять против твоего обаяния.
— Да, у меня мощное обаяние.
Она ущипнула его за плечо и продолжала:
— И потом, когда тебя искусали мои пчелы и ты не побил меня.
— Мне страшно хотелось это сделать.
— Но ты не сделал.
Глаза их встретились, и наступило долгое молчание. Идит внутренне обливалась слезами, оттого что Эйрик не мог сказать ей слова любви. Хоть она и уговаривала себя, что это не имеет значения, однако на деле это было не так.
— Я стараюсь, Идит, — тихо сказал он, угадав ее мысли.
— Знаю, — прошептала она, пытаясь спрятать боль, и наклонилась под его нежный поцелуй.
— Опять вы взялись за свое? — Они подняли глаза и увидели, как из потайного хода появился Тайкир. — Черт побери, Эйрик, когда бы я ни появился, ты все время пересчитываешь зубы Идит своим языком.
— Тридцать два, — ответил Эйрик, не моргнув глазом.
— Что? — спросил Тайкир.
— Тридцать два зуба у Идит.
И они все расхохотались.
Отсмеявшись, Тайкир рухнул на землю рядом с ними.
— Где дети? — спросила Идит.
— Я привязал их к столбам в большом зале.
— Как ты мог! — воскликнула Идит, ужаснувшись его жестокости, и стала подниматься.
— Да не тревожься, сестра. Сядь. Они думают, что это игра. Я могучий викинг, а они все мои пленники. По крайней мере, хоть немного передохну. — Он скорчил забавную гримасу. — Я обещал, что когда вернусь, то сам стану их пленником. Адское пламя, после отъезда из Равеншира отправлюсь куда-нибудь воевать, просто чтобы отдохнуть.
Потом они перешли от шуток к серьезным делам и стали обсуждать план, как заманить Стивена в ловушку.
