пошевеливая ластами, чтобы не взмутить ил, погрузился на дно ямы, поближе к вертолету. Теперь торопиться не стоило.
Он медленно сделал круг около «Ми-26», остановился около покореженного хвоста, осветил его лучом своего фонаря. Да, тут никаких сомнений не оставалось! Но как же ему проникнуть внутрь вертолета?
А вот как: в грузовой отсек можно забраться через разбитый иллюминатор. Особенно если подчистить ножом все выступающие остатки триплекса. Правда, это опасно: он с аквалангом проходит в отверстие по размерам на самом пределе. Застрять в иллюминаторе – это верная и мучительная смерть, он ведь один, без подстраховки! Мало того, как попасть туда – это полдела, а вот как он будет выбираться обратно? Разворачиваться и втискиваться в дыру иллюминатора придется на ограниченном пространстве, в тесноте грузового отсека. Одна-единственная ошибка, мелкая неточность, неловкое движение, и останешься там навсегда. Его ведь даже искать начнут не сразу, да и пойди найди на байкальском дне...
Однако ничего другого в голову не приходило. Придется рисковать.
Отлично! Плечи прошли, теперь максимально втянуть живот, сделать аккуратное винтообразное движение... Вкрутиться в эту проклятую дыру. О! И баллоны акваланга прошли в отверстие, теперь осталась сущая ерунда.
Оказавшись наконец в грузовом отсеке «Ми-26», Сергей позволил себе несколько минут отдыха: он просто сидел на полу отсека и глубоко вдыхал через загубник газовую смесь, дожидаясь, пока сердце придет в норму.
Грузовой отсек был пуст. Полундра осторожно, чтобы, не дай боже, не зацепиться за какую-нибудь выступающую железяку, проплыл несколько метров и заглянул в кабину экипажа. Да! Луч его фонаря вырвал из тьмы какие-то небольшие ящики, числом около десятка, принайтованные к полу кабины совсем рядом с креслами вертолетчиков. Может быть, это и есть груз, который он ищет?
Павлов наклонился ниже, пошевелил один из ящиков, удивился: тяжелый какой! Затем его острый нож легко вспорол укутывающий брезент. Полундра с трудом стал разбирать маркировку груза.
Ну-ка, ну-ка... В черном круге белые буквы. Нерусские, похоже на латынь. Так обычно обозначают химические элементы. Ага, «Hg»... Что означает «Hyd – rargyrum». Что же за элемент так называется, ведь он учил когда-то... А, стоп! Вот, ниже, в скобках: «Особо чистая металлическая ртуть». И вес ящика: 50 кг. Еще ниже красным: «Источник повышенной опасности. Обращаться с предельной осторожностью!»
Полундру до мозга костей пронизал тяжелый цепенящий ужас, казалось, заледенивший кровь в его венах. Если бы не прилегающий капюшон гидрокостюма, то у него, наверное, волосы бы встали дыбом.
Сергей Павлов испугался не за себя. Просто он очень наглядно представил, что произойдет, если упаковка будет нарушена и ядовитый металл попадет в воду. Вот это будет всем экологическим катастрофам катастрофа!
Он поддел крышку одного, потом другого ящика: Полундра хорошо знал, как транспортируют ртуть. Но хотел убедиться. Да, все верно. Запаянные стеклянные ампулы-цилиндры, лежащие в амортизирующем прокладочном материале. Металл занимает лишь часть объема – чтобы не лопнуло стекло при температурном расширении – что-то вроде большого термометра получается.
«Если их повредят, – мелькнула у Полундры мысль, – Байкал будет отравлен на сотни лет! Этого нельзя допустить ни в коем случае».
Но что же делать? В одиночку через иллюминатор ему ящики не извлечь! Тут самому-то выбраться бы, а уж со ртутью... Нет, слишком велик риск повредить хрупкую упаковку.
Не без труда протиснувшись сквозь узкую дыру наружу, Полундра поплыл обратно, туда, где ждали его друзья. У него было время подумать. И Павлов принял нестандартное решение: пока что не говорить о своем пугающем открытии вообще никому. Полностью взять ответственность на себя! Иначе такую взрывоопасную информацию в тайне не удержишь, а значит, начнется военно-бюрократическое забалтывание, перекладывание груза важных решений с одного высокого чина на другой... Дело же будет стоять, а катастрофа возможна в любой момент! Мало того, он был почти уверен, что может столкнуться с активным противодействием. Чьим? Тут пока полной ясности не наблюдалось. Так, предположения.
Но сейчас было не до полной ясности, требовалось срочно спасать Байкал от страшной отравы! Сперва он обязан решить эту задачу, а уж потом, когда угроза самого поганого минует, он постарается взять за известное место тех негодяев, из-за которых погиб вертолет с экипажем, а смертельный яд оказался на байкальском дне. И мало сволочам не покажется! Однако сейчас, на первом, самом важном этапе он лучше сработает один. Оперативнее получится, если он не будет скован по рукам и ногам требованиями уставов и военной субординации.
Это было отнюдь не мальчишеским авантюризмом, напротив – выверенным, хладнокровным решением опытного, много чего повидавшего спецназовца-профессионала.
Прежде всего надо установить на манипулятор «Нерпы» алмазный резак. Тут ему позарез потребуется помощь Котельникова. Странно, последние два дня тот ходит какой-то пришибленный, не улыбнется ни разу, даже красотами бурятской природы восхищаться перестал.
«Влюбился наш Тимофей, что ли? – подумал Полундра. – Только в кого бы? Неужто в генеральскую доченьку? То-то он на меня дуется, как мышь на крупу... Да нет, ерунда!»
Но вот тут Павлов ошибался: никакая это была не ерунда! Еще при том, первом знакомстве Леночка очаровала Тима окончательно и бесповоротно. А когда молодой инженер заметил, какие взгляды бросает девушка на Полундру, ему стало совсем грустно. Тем более был он в тот достопамятный момент весьма поддат, что душевному равновесию тоже не способствует. Наплевали, понимаешь, в нетрезвую душеньку!
Он, по своей молодости и житейской неопытности, все-таки здорово выпадал из компании Павлова с Никифоровым. И сейчас чувствовал себя обиженным, никем не признанным. А ведь «Нерпа» – это дело и его рук! Но почему-то вся слава, восторженные взгляды девушки, так ему понравившейся, как никто ранее, достается другим. А с ним не считаются, прямо третируют, как мальчишку несмышленого!
Ну не супермен он, не спецназовец накачанный, не подводный волк и вообще не герой, вполне обыкновенный российский ученый. Что, помереть теперь из-за этого?! Хрен дождетесь.
Вот затеял теперь Сергей ломающее весь план испытание резака, а на кой леший? Некий загадочный вертолет? Да им какое до вертолета дело?! Хоть бы там ракета трехступенчатая валялась, на это в армии соответствующие службы имеются, он точно знает, тоже не вчера родился. Нет, это Полундра небось опять себя героем хочет выставить.
И хоть бы посоветовался, поговорил толком, так нет. Приказал и все. А между прочим он, Тимофей Котельников, совсем не обязан всяким воякам подчиняться. У него своя голова на плечах. И он это кому угодно сможет доказать. А то... Сами вон в ресторан смотались, даже в драку ввязаться успели, а ему, видишь ли, сухой закон и полная трезвость, как несовершеннолетнему. Не очень-то ему нужна эта выпивка. Но вот из принципа, чтобы не думали некоторые!
Словом, Тимофей пребывал в некотором душевном раздрае. Что называется, очень хочется напиться, а напившись – утопиться. Вот тогда они все оценят, кого потеряли! Назло бабушке уши отморожу!
Совсем зеленым юнцам, вне зависимости от уровня интеллекта и профессиональной состоятельности, такие настроения иногда свойственны. Просто переболеть надо, как корью.
Топиться инженер Котельников все-таки раздумал, но вот полстакана разведенного спирта в обществе вечно похмельного прапорщика РЛС приголубил, просто чтобы доказать себе, какой он стал крутой. Захотел вот – и выпил. Разрешения у некоторых не спрашивая.
И на деловой вопрос уставшего, даже гидрокостюма еще не успевшего снять, Полундры относительно пресловутого алмазного резака отреагировал неадекватно.
– Заказать я его заказал, но... – решительно начал опьяневший Тимофей, – я против этих испытаний!
– То есть? – тихо и недобро поинтересовался Павлов.
– Вот тебе и то есть! У меня тоже свое мнение имеется. Против, и все. На хрена тебе резак? Что ты там найти хочешь? Нельзя нарушать утвержденный план работ!
Опытному Полундре ситуация стала хрустально ясна. Он и в мыслях не держал ссориться с Котельниковым, но поставить его на место следовало незамедлительно. Во избежание, так сказать, далеко идущих последствий.
– Ей-богу, я подам на тебя в суд, – тепло улыбнувшись, сказал Павлов взъерошенному Тиму. – Иск о
