«Что есть истина?» – вопрос классический, евангельский вопрос.
Но стоит только забыть, заглушить то, что богом ли, природой – называйте, как хотите – изначально вложено в нас, и сразу же разверзается холодная, мертвящая бездна нравственного релятивизма.
А! Все позволено! Бога нет, сыра тоже нет, и вообще «Три к носу, ходи с бубен!». Какая, курам на смех, истина, когда все относительно? Какой, к лешему, «патриотизм», какая такая «офицерская честь», когда всем дорога в могилу?! Значит, вся задача – нахапать побольше, пока ползешь по этой дороге, а все остальное – дикие бредни и лицемерное ханжество.
Эта болотная, ржавая идеология начинает диктовать правила поведения, политику... Все начинает диктовать!
А заканчивается подобная диктовка предательством. Друзей, близких, любимых, Родины... Но в первую очередь – самого себя. Ходячий труп остается от человека.
«С ним все ясно, – подумал Павлов. – Это враг. Значит, как с врагом и будем поступать. Прежде всего надо ввести его в заблуждение относительно моих намерений. Не нужно, чтобы Берсентьев догадался, что я его раскусил! А разговор пора заканчивать, а то ведь не выдержу, сорвусь. Так бы и врезал от души этой сволочи».
– Я должен подумать, – он пристально посмотрел на генерала. – Такие вещи с кондачка не решаются. Даже если я соглашусь, то не хочу продешевить. Рисковать-то буду я. И еще: я уже говорил вам, что вертолет я потерял. На повторные поиски нужно время.
– Так думай скорее, не тяни, – с раздражением отозвался Берсентьев. – Что до времени, то не так его у нас много, как бы хотелось. Не одни...
Он прервал фразу, словно подавившись ею, но тут же махнул рукой и решительным тоном закончил:
– А, что там! Может, быстрее думать будешь: не одни мы такие умные, понял?
«Вот как, – отметил про себя Полундра, глядя на закрывающуюся за Берсентьевым дверь. – А кто же еще, а? Уж не мирный ли огородник Чжоу Фан Линь со своими хуатяо? А ведь похоже на то».
Поняв, что после такого разговора ему не уснуть, Павлов решил спуститься к причалу, еще раз прикинуть, как можно будет поставить на манипулятор лодки резак. А то Котельников взбрыкивать начал, ну так мы, при необходимости, как-нибудь своими силами.
Глава 24
Генерал-майор Берсентьев остался вполне удовлетворен результатами разговора с североморцем.
Проникни Берсентьев чудом в мысли Полундры, узнай он, что в действительности думает о нем Сергей, так удивился бы Геннадий Феоктистович до икоты. К людям, сколько-нибудь серьезно относящимся к словам «совесть», «честь» и прочим замшелым понятиям, он относился с презрительно-боязливым недоумением, почитая их не совсем психически нормальными.
«Покобенится малость и согласится, – довольно думал Геннадий Феоктистович, покидая офицерскую гостиницу и собираясь возвращаться на родную фазенду. – Лихо я его переиграл! Ни хрена этот Рембо подводный не понял, а когда поймет, тогда уже поздно будет. Лишь бы со дна ящики вытащил, потом пойдет игра по моим правилам. Еще посмотрим, платить ему или одним авансом ограничиться. Нет, молодец я, право слово!»
Самодовольство и самолюбование мало кого доводили до добра. Кстати, если бы генерал знал, что происходит на его даче, пока он беседует с Полундрой, его настроение резко бы понизилось.
А там происходила форменная сцена из фильма про шпионов.
Леночка Берсентьева с нетерпением дожидалась того момента, когда она, не считая обслуги, останется на даче одна. Матери не было с раннего утра, укатила на своей «Вольво» по очередным коммерческим делам. Но вот отец со своим гостем, противным жирным китайцем...
И вот сначала отвалил ко всем чертям медоточиво улыбающийся Чжоу Фан Линь, а через десяток минут отправился куда-то на служебном «уазике» и отец. Девушка не знала, надолго ли он уехал, а поинтересоваться впрямую означало насторожить его.
Так что приходилось исходить из того, что времени у нее совсем немного и надо поторапливаться.
Она мало что поняла из с пятого на десятое подслушанного разговора отца с Чжоу Фан Линем, но одно до нее дошло: Сергею Павлову, Полундре, угрожает какая-то неясная опасность. Которая исходит от китайца и, как ни печально, от ее отца. Это требовало срочных действий по спасению любимого!
Да, именно так, потому что генеральская дочка впервые по-настоящему влюбилась! Школьные увлечения не в счет. Но на этот раз... У Леночки буквально кровь в голову ударяла, когда она вспоминала Павлова. От матери девушке досталась изрядная толика жгучего, ненасытного любовного потенциала, к счастью, не осложненного мамашиной редкой стервозностью. И вот Полундра, вовсе не ставя перед собой такой цели, этот потенциал пробудил. Да она за Сергея в огонь и в воду полезет!
Ну, в огонь и в воду пока необходимости не возникло, а вот в папашин письменный стол – так за милую душу! Виктория Владимировна передала дочке еще два своих недурных качества: способность быстро соображать и решительность.
В отличие от папы, дочка дурой не была. Она в момент сообразила, что имеются некие загадочные документы, могущие пролить свет на это темное дело. Значит, надо их найти! А ключевые слова для поиска: «вертолет» – она даже запомнила, что это «Ми-26», – и «ртуть».
Осторожно пробравшись в кабинет генерал-майора на втором этаже особняка, Леночка выдвинула ящик громадного письменного стола и стала методично в нем шарить.
Беспечен все же был генерал Берсентьев! Даже дверь кабинета не запирал. А ну как настоящие шпионы бы наведались?! Ох, заинтересовали бы их три-четыре папки, небрежно отброшенные девушкой в сторону. Хотя бы «Служебная записка о состоянии мобилизационных ресурсов в некоторых ВЧ ЗабВО».
Но где же то, что ей нужно?! Так... Это – мимо цели, это... Опять мимо! И снова ерунда какая-то, абракадабра военная.
Ну наконец! Леночка с облегчением перевела дух: вот они, две помятые, протершиеся на сгибах бумажки.
Такие слова, как «товарно-транспортная накладная» и «сертификат», были для нее темным лесом, но то, что это именно те самые документы, она уразумела с первого взгляда. То, что они важные, – тоже. Особенно в контексте подслушанного разговора.
Вырисовывалось что-то поганое. Леночка сразу вспомнила рассказ Полундры в день знакомства, а потом и странный разговор у них на даче, когда отец наорал на нее и выгнал. Точно! Про вертолет он тогда у Сергея спрашивал. Теперь к переживаниям за любимого у девушки начало примешиваться очень неприятное чувство: похоже, отец крупно запутался в каких-то махинациях! Не иначе этот мерзкий Чжоу Фан Линь втравил. И посоветоваться не с кем...
Впрочем, почему это не с кем? Как раз с Полун-дрой и посоветоваться. И документы ему отдать, он умный, опытный, он разберется. Леночка сняла трубку стоящего на отцовском столе телефона, набрала номер офицерской гостиницы.
– Здравствуйте, позовите мне Сергея Павлова, пожалуйста. Хорошо, я подожду, – девушка вслушивалась в шуршащую тишину: за Полундрой по – шли. – Как нет на месте? А когда вернется, не сказал?
Она ненадолго задумалась, не вешая трубки.
Леночка не могла знать, что ее звонок запоздал буквально на пару-тройку минут, что как раз сейчас Павлов спускается к причалу, к «Нерпе». Что же делать? Девушка решительно тряхнула головой.
– Передайте ему, – сказала она дежурному, – что звонила Елена Геннадьевна Берсентьева. Да-да, именно, товарищ дежурный. Дочь генерал-майора Берсентьева, а что, нельзя? Законом запрещается? Вы, чем вопросы дурацкие задавать, передайте Полун-дре, то есть старшему лейтенанту Павлову, что у меня есть для него очень важные новости. Я скоро подъеду, пусть меня дождется.
Она швырнула трубку на рычаг, после чего, не разбирая очередности, без особой аккуратности сгребла все разложенные на отцовском письменном столе бумаги обратно в ящик. Затем вышла из дома и выкатила из гаража свою любимую «Хонду», так удачно починенную вчера Полундрой.
Но уж сегодня-то японский мотороллер не должен, не имеет права ее подвести!
Леночка ловко вскочила в седло и крутанула ручку стартера. В нагрудном кармане ее джинсовочки
