— Про Веру Менчик, которая обожала разменчик на с6 в испанской? Как ты сегодня, да?
— Да нет, ну там с фамилиями шахматистов…
Зак жуя, забормотал:
— Значит, у Веры Менчик с Капабланкой вышел маленький Романновский . Зашли они к Корчмарю, выпили несколько Рюминых Кереса, поели Ботвинника и закусили Цукертортом. Капабланка, надо сказать, был очень Смыслов в Люблинских делах. Поиграв на Гармонисте, он повалил Веру на Рагозина и стал говорить, как он ее Любоевич. Несмотря на то, что Вера была очень Чистякова и Боголюбова, она пообещала быть с ним Ласкер. Но, как известно. Вера Менчик была слишком Богатырчук и у них с Капабланкой ничего не Левенфишло.
Калманович рассмеялся:
— Здорово!
Улыбаясь, Лешинский скомкал свой пакетик:
— Там в середине что-то было, ты пропустил
— Может быть, конечно. Калманович смеялся, качая головой:
— Ничего не Левенфишло!
— Именно, — серьезно проговорил Зак и двумя пальцами отправил в рот отвалившийся кусок нормы.
Дверь приотворилась. Осокин вошел, улыбаясь, коснулся усов:
— Разрешите, товарищи?
Сидящие за длинным столом переглянулись.
Коньшин удивленно приподнялся:
— Коля? Мать чесная, откуда?! Ребята, это ж наш бывший секретарь!
Он рассмеялся, вышел из-за стола и крепко потряс руку Осокина:
— Здорово! Ну и ну! Сто лет у нас не был. Забыл совсем.
Собравшиеся смотрели на них.
— Все новые, — выглянул Осокин из-за плеча Коньшина, — и ни одного знакомого….
— А ты как думал! Умираэт старый члэн, растет новий поколэн!
Сидящие за столом засмеялись. Коньшин повернулся к ним:
— Вот, товарищи комсомольцы, познакомьтесь. Это бывший наш секретарь комитета комсомола, ныне секретарь парткома опытного завода прядильно-ткацких машин товарищ Осокин.
— А мы знакомы, что ты так официально! — улыбаясь, проговорила Храмцова. — Здравствуй, Коля, ты меня и не заметил.
— Ну вот, Анечка, здравствуй. И знакомая нашлась… Здравствуйте, товарищи.
Члены бюро откликнулись вразнобой.
— Ну что, товарищи, по-моему, мы все решили на сегодня? — спросил Коньшин, придерживая за руку Осокина. — С редколлегией все ясно, а вечер это, Саша, ты своих культмассовиков раскачивай.
— Конечно, — кивнул головой Рудаков.
— Ну, тогда до новых встреч, — улыбнулся Коньшин. — Седьмого собираемся.
— Во сколько?
— Как всегда в шесть. А Туманяну, Вера, ты передашь.
— Конечно, обязательно.
— Ну, тогда все.
Вставая, задвигали стульями. Коньшин кивнул Осокину:
— Пошли ко мне.
Они обогнули стол и вошли и небольшой кабинет с широким столом зеленым сейфом и ленинским портретом на стене.
— Нуууу… все по-прежнему, — Осокин опустился в красное кресло. — Только Ленина сменил.
— Да, этот красивей, кажется. Я такого в немецком журнале видел. Это фотографика называется
— Я знаю. У меня брат такие фото делает… Коньшин сел на свое место, шлепнул по столу ладонями:
— Ну, рассказывай!
— С директором лады. С профкомом тоже. Ну, а остальные примыкают.
— Молоток! — расхохотался Коньшин. — Надо в книгу афоризмов занести. Ты там который год? Второй?
— Второй. И здесь четыре, да?
— И на «Ильиче» полтора.
— Аааа… да, да, да. Я забыл. Там ты вроде замещал. Да?
— Да, замещал… Но ты все что-то обо мне, да обо мне. Как у вас-то?
— Альма матер? По-разному. Хлопочем.
— Желдев здесь остался?
— Тут. Куда он денется. На рыклинской кафедре. Скоро защищается.
— Быстро.
— Ну, у него ничего не залежится.
— А Бармина?
— Ушла во ВНИИБТ.
— Простым инженером?
— Она в профкоме там.
— А Витька?
— Гнедышев?
— Да.
— У нас тоже. На ПМ.
— Молодец. Как это он переквалифицировался?
— Долго ли. Он же учился хорошо.
— Ну, а ты когда отчалишь?
— С аспирантурой закончу и уйду.
— Точно?
— Точно. Хватит.
— Это года через два?
— Наверно… — Коньшин достал сигарету, протянул Осокину.
Закурили.
Осокин полез в боковой карман, достал желтенькую пачку жвачки и пакет с нормой.
— Съем-ка у тебя. А то домой не скоро.
— У вас сегодня?
— Да.
Осокин кинул ему жвачку.
— Спасибо. Английская?
— Штатонская.
Коньшин стал распечатывать жвачку, Осокин — пакетик с нормой.
— Сто лет не жевал.
— Ну, вот и попробуй.
— Мятная вроде…
Стали жевать каждый свое.
Осокин уверенно кусал от нормы, Коньшин гонял во рту жвачку.
Позвонил телефон.
Секретарь поднял трубку:
— Коньшин… Внизу? Хорошо. Я Лебединскому передам щас. Спасибо.
Положив трубку, он встал:
— Автобус с реквизитом пришел, Я щас скажу там…
