Когда в коридоре заскрипели половицы, он приоткрыл дверь и крикнул приближающемуся Красновскому:
– Петр Игнатьевич, только очень просим вас: когда войдете, закройте, пожалуйста, глаза!
– Закрыть глаза? – раздался в коридоре пьяноватый голос Красновского. – Что ж, коль заговорщики просят… Я уже закрыл!
Роман отошел влево от двери и поднял руку с топором.
Звук деревянного колокольчика распространился по бильярдной.
– Вы позволите? – постучал Красновский в дверь.
– Входите, – ответил Роман.
– Так… – дверь медленно отворилась, и Красновский вошел, улыбаясь и прикрыв глаза рукой.
– Только не смотрите, – пробормотал Роман, быстро протягивая руку и закрывая за ним дверь.
– Так, так! – усмехнулся Красновский. – Кто-то барабанит… ты, Антон Петрович?
Роман размахнулся и ударил его топором. Голова Петра Ивановича откачнулась назад и стукнулась о дверь. Лезвие вошло в прикрывающую глаза руку по самое топорище, пригвоздив руку к переносице. Два пухлых пальца Красновского отлетели прочь, рот приоткрылся, исказившись смертельной гримасой, из него вырвался слабый хриплый вой. Другая рука его вцепилась в топор. Роман выпустил рукоятку топора и, сторонясь шатающегося Красновского, схватил ручку двери, готовой вот-вот распахнуться. Хриплый вой не прекращался, кровь скупо протекла из-под руки Петра Игнатьевича по его щекам.
Держа дверь, Роман свободной правой рукой вцепился в плечо Красновского и потянул его от двери. Ноги Петра Игнатьевича заплелись, и он, развернувшись, грузно обрушился спиной на пол, прямо к ногам мертвого Куницына.
Вой тут же прекратился, рука, вцепившаяся в топорище, мелко затряслась, словно стараясь вырвать топор из головы, точно так же затряслись ноги; рот Красновского немо, как у рыбы, открывался и закрывался. Роман подошел к нему и ударил ногой по вцепившейся в топор руке. Она тут же бессильно отпала, но не перестала дрожать мелкой дрожью. Взявшись за рукоятку, он стал вытягивать топор из головы, но голова и пригвожденная к ней рука оказались крепко насаженными на топор и поднялись вместе с ним. Красновский еле слышно хрипел.
Роман наступил на кисть пригвожденной к голове руки и, прижав голову к полу, с трудом вытянул топор.
Кровь хлынула из темной дыры в руке, заливая лицо Красновского.
Роман размахнулся и всадил топор в грудь умирающего.
Красновский издал звук, напоминающий слабый кашель, рука его перестала дрожать. Роман легко на этот раз вытянул лезвие из груди, замахнулся, но, передумав, опустил топор: труп не шевелился.
Белая, идеально отглаженная сорочка на груди трупа подплывала кровью.
Звук деревянного колокольчика не прекращался.
Роман повернулся к Татьяне.
Потряхивая колокольчиком, она смотрела на него.
– Хорошо, звони так же… – пробормотал он и быстро вышел в коридор. Подойдя к комнате дяди, он приоткрыл дверь ровно на столько, чтобы произнести:
– Николай Иванович, прошу вас, зайдите в бильярдную!
И тут же прикрыл дверь.
– Это становится скучным, – послышался голос Клюгина. – Что они там, пьянствуют, что ли?
– Такой день, Андрей Викторович, изобилует сюрпризами, – ответил ему Рукавитинов. – Не стоит сетовать.
Роман услышал звук отодвигаемого стула и поспешил к бильярдной. Но, открывая дверь и машинально посмотрев вниз, заметил, что на полу в коридоре остались следы его окровавленных подошв. По-видимому, он наступил в лужу крови, расплывшуюся вокруг трупа Антона Петровича и двумя овальными рукавами ползущую к двери. Мгновенье он соображал, что делать с этими следами, потом приоткрыл дверь. В этот момент Рукавитинов вышел в коридор.
– Николай Иванович! – обратился к нему громким шепотом Роман, высовываясь из-за двери. – То, что на полу, это необходимо. Это наша тайна.
– На полу? – улыбаясь, остановился Рукавитинов и посмотрел на пол. – А! Я и не заметил. Ай, ай, ай! Ну и шуточки, Роман Алексеевич, хорошо, что дамы удалились!
Осторожно обходя кровавые следы, он подошел к двери.
– И пожалуйста, закройте глаза, – также шепотом попросил Роман.
– Это непременное условие? – спросил Рукавитинов.
– Да, да. Это нужно.
Рукавитинов зажмурился.
Роман открыл дверь и двинулся влево. Татьяна потряхивала колокольчиком. Рукавитинов осторожно шагнул через порог и остановился с протянутыми вперед руками.
– Николай Иванович, сделайте еще два шага вперед, – сказал Роман, держа топор наготове.
– Раз, два, – с улыбкой отсчитал шаги Рукавитинов и остановился, ступив правым ботинком в лужу
