широкие парусиновые брюки. В одной руке он держал шляпу, в другой белый коленкоровый портфель.
– Как чудно, что вы зашли, – проговорила Лидия Константиновна, подходя к нему. – Хотите холодного молока с земляникой?
– С удовольствием!
– Аксюша! Принеси стакан молока! Садитесь, пожалуйста, Николай Иванович.
– Ой, как славно, – пробормотал Рукавитинов, кладя шляпу на подлокотник дивана и садясь за стол. – Сегодня парит, прямо с утра. Я вышел было половить моих чешуекрылых, но дальше огородов не продвинулся.
– Что, так жарко? – спросил Антон Петрович.
– Очень. Но барометр чуть склонился.
– К грозе?
– Да. Понижение давления.
– Дай-то Бог. Хоть огурчики польет, – заметила Лидия Константиновна.
– Грибы! Грибы! Вот что необходимо русскому желудку. Грибы и огурцы! – Антон Петрович прохаживался по террасе, заложив руки за спину.
– Ну, грибы-то не грибы, а я прохладу предпочитаю жаре, – заключил Николай Иванович, выкладывая на стол свой портсигар.
Тихо вошла Аксинья, сняла с подноса стакан молока на блюдечке и, поставив перед Рукавитиновым, удалилась.
– Ах, как хорошо, – пригубил он молоко.
– Попробуйте землянику. Эта особенно хороша.
– Спасибо, спасибо. Попробую.
Николай Иванович взял одну ягоду, аккуратно положил в рот и запил молоком.
– Николай Иванович, вы согласны с дядюшкиной критикой современного искусства? – с улыбкой спросил Роман.
Рукавитинов пожал узкими плечами:
– Видите ли. Я почти девять лет не был в городе. Не считая, конечно, нашего. Так что я безнадежно отсталый человек в искусстве. Вот в энтомологии или, скажем, в неорганической химии я еще кое-что смыслю. А в «Антигоне» я ноль.
– М-да… – Антон Петрович остановился у окна. – Ну, а про баню вы не забыли?
– Не забыл. Вон все мои вещи. – Он кивнул на портфель.
– Чудесно! Люблю поповскую баньку. Но туда надобно идти компанией. Тогда совсем хорошо.
– Хотя при такой погоде и пар не в радость.
– Ничего, ничего! Пар всегда в радость, Николай Иванович, дайте только до бани добраться!
– Доберешься, Антоша, я тебе панамку дам, – усмехнулась тетя.
Николай Иванович выпил молоко, отер усы и бородку платком:
– Чудный напиток. Много кальция.
Антон Петрович посмотрел на часы:
– Однако пора собираться. Красновский скоро подъедет.
– Все давно собрано, Антоша. Вот ваши вещи. – Лидия Константиновна кивнула на стоящую в углу объемную плетеную корзину с крышкой.
– Отлично. Теперь дело за Красновским.
И, словно в ответ, за окнами послышался легкий шум приближающейся брички.
– Панаму мне, панааааму!! – громким басом пропел Антон Петрович и, подхватив корзину, двинулся к выходу.
Все поспешили за ним.
Красновский на этот раз правил сам, и был настолько озабочен предстоящим событием, что не пожелал даже сойти с брички.
Быстро погрузились и поехали на бойкой Костроме.
– Мой барометр не врет! – со спокойной улыбкой поднял голову Рукавитинов.
Все посмотрели на небо. С запада оно заволакивалось слоистой рябью облаков.
– Дождя не будет, не радуйтесь, – поправил Антон Петрович не очень хорошо сидящую на его голове панаму.
– Посмотрим.
– Только бы не бабы топили, только б не бабы… – бормотал Красновский, похлестывая и без того резво бегущую лошадь.
Роман улыбнулся, вспомнив страсть Петра Игнатьевича к русской бане, и вереница связанных с этим
