такой... такой... легкодоступной и многоопытной. Разве мы не можем сделать все прямо и просто?
- Конечно. - Она отошла от него и сменила показное сладострастие на холодную отчужденность. - Скажем, это будет стоить двадцать долларов. Плата вперед.
Двадцать долларов, двадцать минут... Сможет ли он заставить ее поговорить с ним в эти двадцать минут? Ему не удалось это сделать за несколько недель, что он здесь. Да и ни к чему будет этот разговор, если она так и не расскажет обо всем, что случилось за прошедшие пять лет.
Адди взяла мешочек с золотом и взвесила унцию, потом вернула его и стала ждать, пока он стоял в нерешительности.
- Ты не поцелуешь меня, Роберт?
Он судорожно глотнул и ответил прямо:
- Нет.
- А хочешь, я тебя поцелую?
- Я хочу поговорить с тобой, Адди. Мы можем только поговорить?
- Конечно. - Она взяла его за руку и подвела к кровати, Они сели на край, она подняла колено и повернулась, глядя ему в лицо. - Только я не буду говорить о том, что ты собираешься обсуждать. О чем угодно, только не об этом. Ты одинок, Роберт, ведь сегодня Рождество? Да?
Слова, которые он хотел произнести, застряли у него в горле.
- Ты скучаешь по своим? - Ее голос прозвучал искренне, в нем чувствовались интерес и забота. Впервые с тех пор, как он приехал в Дедвуд.
- Нет. Я никогда не был близок с ними. Разве только с моим братом Франклином.
- Никогда с ним не встречалась. Я никогда не виделась ни с кем из твоих родных.
- Я хотел, чтобы ты с ними познакомилась.
- Да, не всегда все получается, как хочешь. - Она протянула руку и погладила лацканы его пиджака. - А ты неплохо преуспел, не так ли, Роберт? Ты богат, как всегда и хотел?
- Да, я хотел быть богатым, и ради тебя, разве ты не знала? Вот почему я был так долго вдали от тебя тогда...
- Шш-ш! - Она приложила палец к его губам. - Ни слова об этом.
Он схватил ее руку и прижал к груди.
- Почему же, почему?!
Она медленно покачала головой. Ее раздирали противоположные чувства. Ив и Адди боролись друг с другом. С тех пор как увидела его в зале, она обратилась в Ив, окаменев в своих чувствах. И она сможет выдержать и дальше, если закроет Адди от своих и посторонних взоров. Легкоранимая, нежная Адди плакала в ее душе, она хотела уйти от всего, хотела упасть в объятия Роберта и просить у него прощения, прощения за действо, которое невозможно описать и которое низведет их обоих туда, где не будет искупления.
- Почему, Адди? - повторил Роберт. - Разве я не должен знать? Разве я не заслужил этого за все эти годы? Ведь я прошел через ад, думая, что это мое идиотское поведение заставило тебя убежать. Но я никогда толком не понимал всего. Да, ты была молода, а я был достаточно взрослым, чтобы отдавать себе отчет, что ты не была готова ко всему. Но почему ты бросила своих и убежала? Знаешь ли ты, как страдал твой отец, как мучилась Сара?
- Я тоже страдала, - произнесла она с горечью.
- Тогда почему же, почему?! Зачем все это? - Он обвел рукой вокруг себя.
- Потому что это - единственное, что знает женщина.
- Нет! Не говори мне ничего подобного, потому что я все равно не поверю. Ты была невинной девушкой тогда, когда мы были в том сарайчике с тележкой и цветами. Я знаю это так же твердо, как и то, что теперь ты не такая. Ты была в ужасе от того, что чуть было не произошло между нами. То, что ты сейчас говоришь, не вяжется с тем, что было.
Адди умоляла: 'Скажи ему'.
Ив говорила: 'Заканчивай все это'.
Лицо ее потускнело. Она посмотрела на часы у кровати.
- Роберт, я должна отсчитывать время, как только закрылась дверь. Уже прошло пять минут. У тебя осталось пятнадцать. Ты уверен, что хочешь их потратить только на разговоры?
Время сентиментальности кончилось. Он почувствовал, что ответов на его вопросы не будет.
Он встал с кровати и стал развязывать галстук. Два резких движения, кожа на его лице туго натянулась, казалось, видны кости на щеках и на подбородке. Рот был плотно сжат, взгляд безразличен.
- Хорошо. Давай займемся делом.
Он снял пиджак и повесил на вешалку. Потом вынул часы с цепочкой, снял жилет, расстегнул подтяжки, снял носки и ботинки. Он сидел на кровати, как будто был один в комнате. Потом встал спиной к ней, стянул рубашку и снял брюки.
Теперь он повернулся к ней лицом.
- Ты что же, так и будешь сидеть здесь всю ночь за мои двадцать долларов?
Она не пошевелилась. Глаза ее были широко раскрыты, как в тот день на груде цветов.
- Ну?! - резко произнес он. 'Не надо, Роберт, пожалуйста', - говорил ее внутренний голос. А вслух:
- Иногда мужчины любят раздевать нас сами.
- У меня нет желания делать это. Разденься сама, - приказал он.
Его нательное белье было расстегнуто до пояса. Он опустил руки и ждал, сам не понимая, почему сейчас ему хотелось унизить ее. Быть может, потому, что он сам опустился до того, что пришел сюда, готовый заниматься этим унизительным делом.
- Я жду, Ив.
Она поднялась и встала перед ним, прямая, как Жанна д'Арк, привязанная к столбу, взгляд ее был прикован к его лицу. Она сняла кимоно и бросила его на кровать. Скинула атласные туфли, подвязки, чулки. Резкими движениями расстегнула крючки корсета, и он упал на пол. Она сняла комбинацию и тоже бросила ее на пол. На коже ее отпечатались полосы и сеточки от белья и корсета. Он смотрел на эти морщинки, поднял глаза к ее голой груди, затем взглянул на лицо. В этот момент она пыталась расстегнуть пуговицу на талии у своих панталон. В глазах ее сверкали слезинки, как росинки на листке.
У Роберта ком встал в горле и что-то разорвалось внутри.
- Нет, Адди, не так, - прошептал он, делая шаг к ней и закрывая собой. Он прижал ее руки к бокам. - Я не могу так. - Глаза его были закрыты, ресницы влажны от накипавших слез. - Ни за что на свете. Чтобы ты ненавидела меня и я ненавидел сам себя. Никогда! Прости меня, Адди.
Она молча стояла в его объятиях, и тогда Адди вышла из своего одинокого убежища и постучалась в израненное сердце.
- О-о-о, Адди! До чего мы дошли! - Он обнял руками ее голову, они стояли и молча плакали, не видя лиц друг друга, потрясенные. Внизу закрыли дверь. Кто-то засмеялся. Пронзительно закричал попугай. Часы у кровати отсчитывали драгоценные минуты: две... три... Они тихо стояли, ее волосы касались его бороды, а босая нога была на его ступне.
- Оденься, Адди, - хрипло прошептал он, ослабив объятия.
- Подожди. - Она все еще прижималась к нему, стоя неподвижно. - Я должна рассказать... Я больше не могу жить с этим.
Он сжал ее плечи и застыл в ожидании. Ее шея прижималась к его плечу, и он чувствовал, как она пыталась проглотить стоявший в горле ком.
- Это был мой от-т-ец, - прошептала она, и ее руки на его спине сжались в кулаки. - Он приходил ко мне в п-п-постель п-п-по ночам. И он заставлял м-м-меня д-д-делать в-в-все это с ним.
Роберт вздрогнул, ужас и возмущение горячей волной залили его. Внутри, где-то в желудке, образовалась пустота, а в голове прозвучало: 'Ты ничего тогда не понял, Роберт'.
- Твой отец?! - прошептал он.
Она кивнула, надавив на его плечо и вздрагивая от сдерживаемых рыданий, которые он чувствовал своим телом.
