– Я задам вам тот же самый вопрос: вас не удивляет, что люди, которые к вам неравнодушны, умирают?
– Я не знаю. Она действительно отлично стреляет. И она порой очень резка, но… Вы что, в самом деле решили, что… – Фаина снова прижала ладонь к губам. – Нет, я и думать про такое не хочу.
– Думать всегда полезно, Фаина Игнатьевна, – назидательно изрек Колосов. – Вот взгляните на фото еще раз. Это Голиков, а это вот Арнольд и Суслов. Их застрелили – всех троих. А Голикову еще и нанесли рану холодным оружием. Возможно, ножом. Ничего не хотите добавить к сказанному?
Фаина молчала. Закурила новую сигарету. Взяла со стола снимок, где крупным планом было запечатлено обезображенное, окровавленное лицо Марата Голикова.
– Я никогда никому не хотела причинять зла, – тихо сказала она.
– Охотно в это верю.
– Я должна вам помочь?
– Это было бы здорово, – Колосов усмехнулся.
– Ладно. Попробую. – Фаина открыла сумку, порылась там. – Вот. Это валялось у нас в спальне на полу. Выпало из Алькиной косметички.
И она решительным жестом выложила на стол перед Колосовым патрон.
Глава 21
ПОДСОЛНУХ
Сергей Тихомиров, как только Колосов покинул дачу, сразу же позвонил на мобильный Балмашову. Рассказал обо всем.
– Этот дотошный опер спрашивал, где я был прошлой ночью. Андрей, ты слышишь?
– Я слышу, слышу.
– Я подумал, ты отвлекся, не слушаешь меня.
– Я сейчас в Старогрязнове, на вилле Гурнова. Тут Марина приехала, привезла то, что я просил. Ну и что же этот опер?
– Он меня выслушал и сказал, что это не алиби, – усмехнулся Тихомиров. – Да еще моя Дашка, как назло, фортель выкинула, закатила мне сцену ревности, удрала… Но, черт возьми, как такое могло случиться с Маратом? Какой он был, ты помнишь? И чтобы вот так глупо пропасть, не за понюх табаку… Вот живем, а? Андрей, этот опер про тебя спрашивал. Так что жди, наверняка припрется.
– Что ж, встретим его.
– Мне утром Флоранс звонила. Я ничего не понял, чего она хотела.
– Она… ну, ты сам понимаешь, очередной заскок. Не обращай на нее внимания. Сейчас закончу тут и поеду домой. В чувство приводить.
Балмашов разговаривал с Тихомировым, сидя на верхней ступеньке стремянки, установленной в той самой оранжерее, где составлялось декоративное зеленое панно, некогда так поразившее Колосова. Сейчас оно было готово примерно на две трети. Посреди оранжереи в деревянных ящиках горой были навалены пластиковые емкости с землей – уже использованный материал.
Возле стремянки стояла Марина Петровых. Она только что приехала в Старогрязново на машине. Позади нее переминался с ноги на ногу один из китайцев – помощников Балмашова. Он держал в руках точно такие же пластиковые емкости, но уже с растениями.
Марина терпеливо ждала, когда Балмашов закончит разговаривать. Смотрела на него снизу вверх. На ней был яркий оранжевый топ, который она купила в одном из магазинчиков в Иерусалиме, и коричневая юбка в стиле «хиппи», расшитая стеклярусом и ракушками. В последнее время она зачастила в солярий и даже записалась на прием к дорогому дантисту с целью отбеливания зубов. Не то чтобы она решила претворить в жизнь тот лукавый совет Тихомирова по изменению своего имиджа, но все же…
Балмашов спрятал мобильный в карман. С минуту задумчиво созерцал зеленое панно.
– Вот, Андрей… Андрей Владимирович, я все привезла. Полынь Стеллера, – Марина обернулась к китайцу и забрала у него емкости, – микробиота и мхи…
– Это никуда не годится.
– Но я выбрала лучшие экземпляры, лучшее, что у нас есть. Ну, если не подходит, можно позвонить в…
– Ни черта у меня сегодня не получается. – Балмашов встал, гибко потянулся на стремянке, балансируя, как акробат, затем спрыгнул. – Не клеится что-то. Только зря вас прогонял сюда из Воронцова, Мариночка.
– Мне это нетрудно. И вообще я рада.
– Чему? – Балмашов обернулся к девушке.
– Не знаю, так просто. День сегодня серый, так грустно было что-то. А потом вы позвонили и… С чего вы взяли, что у вас ничего не получается? – Марина снова сунула горшки невозмутимому китайцу, взмахнула руками. – Это все, – она показала на зеленую инсталляцию, – ново, оригинально!
– Все дерьмо.
– А полынь Стеллера куда вы хотели включить – в центр или вот сюда?
– Хотел, да теперь и это не нужно. Не годится, не поможет. И вообще, Марина, хочется только одного.
