— А... А где находится гостиница?
— На Земле, в пространственно-временной складке.
— Это как?
— Разве в офисе «Горизонта» вас не инструктировали?
Я икнул. Дела... Выходит, гостиница целиком и полностью принадлежит пресловутой организации «Горизонт». Ничего себе — убежище! Судя по коротким репликам Буратино, он здесь бывал, значит, контактировал с «Горизонтом». Тогда почему за ним охотятся? В голове все смешалось, но я все-таки нашелся.
— Иванов объяснял, но я не совсем понял.
— Вы работаете с Евгением Викторовичем? — удивился комендант.
— Да, а что?
— Странно, при его положении...
Сказано было с таким уважением, будто Иванов являлся если не руководителем «Горизонта», то рангом никак не ниже первого заместителя.
И тогда я обнаглел. Давно заметил, что в организациях со строгой субординацией наглость — наилучшая линия поведения.
— Не ваше дело, с кем я работаю. Я задал вопрос и хочу получить на него ответ.
Мне казалось, что голограмма не должна мыслить и, функционируя на уровне роботизированной программы, не могла задавать вопросы, а только отвечать на них. Как любой обслуживающий персонал в любой гостинице. Но все дело в том, что эта гостиница не принадлежала к разряду «любых», а голограмма коменданта, похоже, обладала некоторым интеллектом.
— Пространственно-временные складки являются естественными топологическими образованиями на поверхности материальных тел достаточно большой массы. В трехмерном мире их нахождение характеризуется аномальными электромагнитными, гравитационными и темпоральными явлениями Данная складка вмещает в себя двухкилометровый участок верховьев реки Корстень. Используется как перевалочная база с пятидесятых годов двадцатого столетия. Бы удовлетворены ответом?
Из объяснения я практически ничего не понял, кроме того, что гостиница существует здесь с середины прошлого века. Тогда понятно, почему в номере такая обстановка. Это не совпадало с данными Иванова, утверждавшего, что программа «Горизонт» существует с конца века, но, как понимаю, ему соврать, что пить дать.
— Удовлетворен, — кивнул я с умным видом, но при этом мне показалось, что голографическая копия коменданта саркастически усмехнулась.
— Так вы будете ужинать? — повторился он.
Я подумал. Обед с Ивановым был достаточно плотным, и есть пока не хотелось.
— Нет.
— Когда захотите, вызывайте меня без всякого стеснения в любое время суток, — сказал комендант и испарился.
Если в первый раз предложение «без всякого стеснения» я принял за элементарную вежливость, то сейчас понял, что это естественная услуга. Голограмме ни спать, ни есть не требуется. И, несмотря на обнаружившийся интеллект, других проблем, кроме обслуживания постояльцев, для нее не существует. Зато у меня проблем был целый воз и маленькая тележка в придачу.
Я встал с кровати, подошел к окну и выглянул. Над рекой сиял узенький серпик молодого месяца, но видимость была как в пасмурный день, только золотые краски осени и зелень хвои сливались в единый серый тон. Похоже, ночным видением Буратино наградил меня навсегда.
На причале никого не было, исчезла даже полузатопленная лодка, зато вверх по течению двигалась большая бесформенная масса, подрагивающая, как студень. Пыхтя, словно паровоз, она шлепала по воде слоноподобными ложноножками и медленно продвигалась к причалу. В десяти метрах от причала масса замирала, будто в изнеможении, течение относило ее на прежнее место, и тогда она вновь с упорством белки в колесе возобновляла свое движение.
Я отпрянул от окна и задернул занавеску. Только химер до полного помутнения рассудка и недоставало!
Верховья Корстени находились километрах в ста от города, в лесном заказнике, о котором лет пять назад писали местные газеты. Вроде бы там энтузиасты-любители обнаружили некую странную геофизическую аномалию, в районе которой магнитная с грелка отклонялась, часы начинали то спешить, то отставать, а у порогов вода в реке текла вверх по уклону. В последнее время о подобных аномалиях много чего пишется, и где правда, где ложь, уже никто не собирается разбираться. Статьи в местной прессе также не вызвали никакого ажиотажа, но, оказывается, что-то в этом было.
Звездные пилигримы? М-да... От высокопарного названия веяло чем-то несерьезным, если бы не устюпенды в ведре рыбака и несуразная пристройка к бревенчатому зданию. Краем глаза я покосился поверх занавески на реку. Студнеобразный «пилигрим» не вызывал к себе теплых чувств. Брататься с ним почему-то очень уж не хотелось.
Бесцельно пройдясь по комнате, я остановился у телевизора, который на самом деле таковым не являлся. А чем он на самом деле был, я предпочел даже не думать.
«Если ночное видение у меня сохранилось, то, быть может, и способность проходить сквозь стены тоже?» — внезапно пришло на ум.
Шагнув к стене, я приложил к ней ладонь. Стена была твердой и шершавой, и рука проникать сквозь нее принципиально не желала. Вспомнилось ехидное «слабо?», которым наградил меня Буратино, высунувшись из филенки закрытой двери. Что-то в этом было. Не только ехидство, но и намек, что способность сохранилась, однако я не научился ею пользоваться.
