Ни водки, ни коньяка в холодильнике не оказалось, зато вся дверца была заставлена бутылочным пивом. Им, к сожалению, не напьешься.
Я взял бутылку, откупорил, отхлебнул. Надежда, что могу какое-то время отсидеться в квартире Мирона, растаяла без следа. И дело тут не только в набитом под завязку холодильнике. Исходя из элементарной человеческой логики, агенты «Горизонта» в первую очередь будут искать меня у друзей и знакомых. Что же касается Буратино, то он без всякой логики вычислил меня в каземате «Горизонта». Так что деваться некуда...
Я снова отхлебнул из бутылки, поморщился, поставил ее на стол. Не шло пиво в горло, и все тут. Ладно, если уж меня все равно рано или поздно обнаружат, пойду напролом. Наглость — лучшая тактика в безвыходной ситуации.
Прикинув в уме, где сейчас может находиться Мирон, я прошел к телефону и набрал номер «Артистического кафе», в котором всем членам любых творческих союзов раз в месяц презентовали по бокалу бесплатного пива. Хозяин кафе, прозванный за это Меценатом, может быть, что-то и терял в деньгах, зато увеличивал оборот, поскольку благодарные клиенты и в другие дни предпочитали пить пиво у него. Тот еще жук... Хотя, справедливости ради, цены у него были не выше, чем в других кафе. До сегодняшнего дня и я его иначе как благодетелем не называл.
— «Артистическое кафе», — донесся из трубки голос бармена.
— Сережа? — спросил я, хотя сразу узнал голос.
— Да.
— Это Егоршин.
— Слушаю вас, Денис Павлович.
— Мирон у вас сидит? — спросил я.
— Савелий Иванович Миронов? — корректно уточнил Сережа. Меценат строго-настрого наказал персоналу обращаться к клиентам по имени-отчеству. Еще одна «завлекалочка» в кафе — приятно всё-таки, что творческих личностей хоть где-то уважают.
— Он самый.
— Сидит, деньгами сорит. Позвать к телефону?
— Не стоит. По-твоему, он надолго обосновался?
— Если бы мы работали круглосуточно, то, думаю, навсегда.
— Спасибо, — мрачно буркнул я и повесил трубку. Не ошибся я в своих предположениях — и Мирону перепало зелени с денежного дерева. Интересно, ему-то за что?
Я направился к двери, и здесь вышла небольшая заминка. Замок был без защелки, и это означало, что с той стороны без ключа дверь не закроется. Подкладыватъ свинью Мирону, оставляя дверь открытой, не хотелось, и тогда я решился на крайние меры.
В этот раз глаза закрывать не пришлось. Я вытянул руку вперед, и она прошла сквозь дверь, не встретив ни малейшего сопротивления. Оставалась единственная проблема — куда меня может вынести? На всякий случай я осторожно просунул голову сквозь дверь и огляделся. Однако никакой телепортации не намечалось, и я увидел перед собой лестничную площадку, тускло освещенную пыльной лампочкой. Но вместо проблемы телепортации возникла другая. На лестничном марше, крепко ухватившись за перила, стояла старушка в побитой молью шубе и во все глаза смотрела на торчащую из двери голову. В глазах старушки застыл ужас, губы мелко дрожали.
— Гм... — пробормотал я, протиснулся сквозь дверь и неизвестно зачем отряхнул куртку. — Ключи где- то запропастились, — ни к селу ни к городу ляпнул извиняющимся тоном.
— Свят, свят, свят... — запричитала старушка, медленно оседая на ступеньки и истово крестясь.
Не дожидаясь, когда она упадет в обморок, я проскочил мимо и побежал по ступенькам вниз. Вот так рождаются легенды о нечистой силе.
На улице было промозгло и сыро, с неба сыпалась ледяная крупка пополам с моросью, покрывая мостовую наждачной наледью. В такую погоду хороший хозяин собаку из дому не выгонит. Эх, жизнь пошла хуже собачьей... Невзирая на пачки долларов в кармане. Я поднял воротник куртки, застегнул молнию до подбородка и, оскальзываясь на наледи, заспешил к трамвайной остановке, не забывая оглядываться по сторонам. Слишком памятно было, как меня похищали в микроавтобусе.
Час пик давно миновал, людей в трамвае было немного, иначе я вряд ли бы решился воспользоваться общественным транспортом. Просто паранойя какая-то — чуть ли не в каждом пассажире мне чудился агент «Горизонта». Люди подозрительно косились на меня и, только проехав пару остановок, я понял, что виной этому мое неадекватное поведение. Я дергался, вздрагивал, затравленно озирался... К тому же трамвайная ветка огибала лесной массив, в глубине которого располагалась психбольница. Сам частенько встречал на этом маршруте не совсем уравновешенных людей.
Я представил, что будет, если ко мне подойдет кто-нибудь из пассажиров и скажет: «Гражданин Егоршин? Пройдемте». Руками-ногами, как это делают герои кинобоевиков, я махать не умею, а звать милицию бесполезно. Если Иванов предъявил мне удостоверение участкового, то у других агентов могут оказаться и более серьезные документы. Финал заранее предопределен, так что нечего дергаться. Как там говорится, если изнасилование неизбежно, то расслабьтесь и...
Трамвай дернуло на повороте, я попытался схватиться за поручень, но промахнулся и с трудом удержал равновесие. Точнее, со стороны могло показаться, что промахнулся, но я-то видел, что рука, не встретив сопротивления, прошла сквозь поручень. Как только сквозь пол на рельсы не выпал! Еще одна проблема на мою голову. Не успел обучиться проходить сквозь стены, как надо учиться контролировать это умение, чтобы не вывалиться из едущего транспорта.
Происшествие отвлекло от паранойи, и я сумел взять себя в руки. Будь что будет. Живем, в конце концов, один раз, и прожить жизнь нужно так, чтобы... Гм... В общем, прожить. Желательно в свое удовольствие.
Когда трамвай проезжал мимо городской библиотеки, кольнуло в сердце. Прожить так, как хотелось, не получалось. Но ни Буратино, ни организация «Горизонт» к этому не имели никакого отношения.
