зажигания торчал. Не было ни следов борьбы, ни следов крови. Не знаю, как извлекала Рыжая Харя из машины Пашу Смирнова, но сделала она это весьма аккуратно.
Не став гадать, кто открыл дверцу, я сел за руль, включил зажигание. Мотор заработал тихо, ровно, как и положено иномарке. Вряд ли кто обратит внимание, когда она укатила со двора и кто в нее садился.
Когда я вырулил на улицу и влился в поток автомашин, мне вдруг отчетливо представилось, что на моем месте сидит Паша Смирнов, рядом — Игорь Долгов, а на заднем сиденье — Даня Коровин. Ехали они ко мне на квартиру, не подозревая, что их там ждет. Развлекаться ехали, думая, что предстоит весьма легкая работа по сравнению с акцией в погребке «У Еси». И все пройдет без сучка без задоринки, как по-писаному: А вышло совсем наоборот. Не как в книге, а как в жизни… Непредсказуемы нити судьбы для всех, кроме меня. Большинство профессионалов оступаются именно на дилетантах. Стоит чуть-чуть расслабиться, почувствовать свое превосходство, как этот самый дилетант, не мудрствуя лукаво, против всех правил, вгоняет тебе пулю меж глаз. И все. Не будет пышных похорон — прошли те времена, когда криминал хоронил своих боевиков с почестями, словно всенародных героев. Да и некому их хоронить — в большие криминальные группировки они не входили, у них была своя частная «контора». Вот и выходит, что жили- были три киллера, и неплохо жили, лаптем щи не хлебали, клиентов солидных имели, в высших кругах вращались, а не стало их, никто и не вспомнит. Никто не почувствует ни облегчения, ни сожаления. Словно их и не было.
Красный сигнал светофора застал врасплох. Я резко затормозил, машина вильнула и чуть не выехала на тротуар. Только с гибэдэдэшниками повстречаться не хватало! К счастью, никого из стражей безопасности дорожного движения на перекрестке не оказалось — их функции восполнил водитель «Москвича» из соседнего ряда, укоризненно погрозив мне пальцем. Я развел руками, виновато улыбнулся, хотя сквозь тонированные стекла «Тойоты» он вряд ли рассмотрел мои извинения.
В этот момент дверца «Тойоты» открылась, и в машину кто-то сел.
Я повернул голову. Рядом со мной устраивался на сиденье «вольный художник» Куцейко.
— Привет! — жизнерадостно воскликнул он, захлопывая дверцу. — Я как раз к тебе шел, вдруг вижу, ты в машине.
На «вольном художнике» была все та же джинсовая безрукавка, но чистая, выстиранная, опрятная. Да и сам он изменился — постригся, побрился и выглядел посвежевшим, довольным жизнью.
— Привет… — пробормотал я. Не настолько близко мы знакомы, чтобы вот так беспардонно вторгаться ко мне в автомобиль.
Но Куцейко, похоже, был иного мнения.
— Твоя тачка? — по-свойски спросил он, оглядывая салон..
— Как тебе сказать…
— Хороша! — прицокнул языком Куцейко.
— Каким образом тебе удалось разглядеть меня сквозь тонированные стекла? — спросил я, чтобы увести разговор от скользкой темы.
— Каким? Ну ты даешь! — несказанно удивился Шурик. — Ты меня чуть не сбил! Иду я спокойненько по тротуару, как вдруг машина с проезжей части сворачивает и тормозит буквально в нескольких сантиметрах от меня. Гляжу, а за рулем ты…
Сзади послышалось пиликанье клаксона.
— Поехали, — подсказал Куцейко, указывая пальцем на светофор. — Зеленый свет.
Объяснение «вольного художника», каким образом он рассмотрел меня сквозь тонированные стекла, было весьма незамысловатым — увидел, и все, но я уже привык ничему не удивляться. У меня были «мелкие бесы», у него — змея.
— Зачем я тебе на этот раз понадобился?
— Поговорить надо.
Я скосил глаза на Куцейко. Ожившая татуировка змеи, снова выглядевшая безобидной наколкой на голых руках, сильно преобразила его. И следа не осталось от замкнутости, настороженности, боязливости — рядом сидел уверенный в себе человек, спокойный и сосредоточенный. Отнюдь не по поводу своего алиби в погребке «У Еси» он хотел со мной говорить, здесь было что-то другое.
Внезапно я почувствовал, что за нами следят. Ощущение было такое, словно взгляд сверлит спину, и невольно по коже пробежали мурашки. Я глянул в зеркальце заднего вида, но, естественно, ничего подозрительного не обнаружил. Второй раз в жизни испытывал это чувство. Два дня назад ощутил нечто подобное в квартире Люси, когда мне показалось, что с экрана телевизора кто-то за нами наблюдает. Но тот взгляд был спокойным, беспристрастным, словно объектив телекамеры, в этом же ощущалось что-то недоброе, предвзятое.
Тряхнув плечами, я попытался избавиться от неприятного ощущения между лопатками, но это не помогло. Наблюдали за мной откуда-то со стороны, причем, как почему-то казалось, сзади и сверху, сквозь крышу автомашины. Если оттуда сделать фотографии, то я смотрелся бы в том же ракурсе, что и Куцейко на снимках Серебро у здания УБОП. От такого взгляда «из космоса» не уйти ни на какой скорости, да и водитель из меня аховый. Кому-кому, но не мне автогонки по переулкам устраивать в попытке оторваться от наблюдения. К тому же я вдруг понял, что эта попытка настолько же бесперспективна, как несбыточно и желание избавиться от «мелких бесов».
— В машине говорить будем, или как? — поинтересовался я у Куцейко.
— Вообще-то я рассчитывал на более обстоятельный разговор, — сказал Шурик. — У тебя время найдется?
Я вновь с любопытством глянул на него. Совсем иной человек расположился рядом со мной — «старый» Шурик Куцейко начал бы мямлить, канючить, заглядывать в глаза, хватать за руки…
— Найдется, — сказал я. — Ты обедал?
— Завтракал, — усмехнулся Шурик, намекая на время.
— А я нет. Предлагаю перекусить.
— Уговорил, — беспечно махнул он рукой, будто это я настаивал на разговоре.
Я свернул на бульвар Пушкина и припарковал машину на платной стоянке неподалеку от кафе «Баюн». А почему, собственно говоря, и нет? Вчера Долгушин здесь машину оставлял, значит, и я могу ее здесь бросить. Если вдруг начнется следствие, то сторож скорее припомнит примечательную личность Долгушина, чем мою. Лучшего места, чтобы оставить машину, и не придумать.
— Займи столик, — сказал Шурику, — а я сейчас.
Подождав, пока он отойдет от машины, я достал носовой платок и тщательно протер все места, к которым мы прикасались. Береженого бог бережет. Хотя для данного случая уместнее сказать: на Харю надейся, а сам не плошай.
В кафе, как всегда в это время, сидели два-три человека, но Шурик почему-то выбрал именно тот столик, за которым мы вчера беседовали с Серебро. Не. очень-то веря в случайное совпадение, я подошел, выдвинул пластиковое кресло, сел. На столе уже стояли две порции цыплят-гриль, бутылка кетчупа, тарелка зелени, тарелка с лавашем, кувшин пива, бокалы.
— Халтуру закончил? — спросил я, обводя взглядом стол.
— Нет! — рассмеялся Куцейко. — Бросил это дело раз и навсегда. Но деньги имеются.
Не став уточнять, откуда у него деньги, я подозвал официанта и заказал порцию креветок.
— Сигареты? — поинтересовался он.
—Да.
Через минуту на столе появились креветки, пачка «Camel», а затем официант выставил литровую бутылку водки.
— Вы вчера не допили, — многозначительно проговорил он. Я с нескрываемым удивлением уставился на официанта. Такого «сервиса» от него никак не ожидал.
— Спасибо… — неуверенно протянул я.
Официант с достоинством кивнул и удалился. Наверное, хорошо знал, кто такой Серебро, потому решил и ко мне проявить «должное» уважение. Но мне почему-то в это объяснение не верилось.
— Водку — с утра? — удивился Шурик.
— Не будешь? — спросил я, отодвигая тарелку с креветками на край стола.
Шурик проводил ее недоуменным взглядом.
