страшного ничего нет — я уже на нее работаю. Два часа в день медицинских обследований, не наносящих здоровью никакого вреда, а затем — свободен. И платят хорошо. Я, например, бросил все халтуры и замыслил написать что-нибудь действительно стоящее.
«Ах, Серебро, Серебро! Не утерпел! Как же сильно я вам нужен, если ты уже на следующий день после первого разговора подсылаешь ко мне эмиссара?»
— Спасибо за предложение, — корректно кивнул я. — Обещаю подумать.
— Думай, — пожал плечами Куцейко. — Каждый волен выбирать, насиловать тебя никто не собирается.
Он полез в карман, достал деньги и стал отсчитывать купюры, чтобы расплатиться.
— Не надо, — сказал я и выложил на стол стодолларовую банкноту. — За обед плачу я.
Куцейко посмотрел на купюру, перевел взгляд на свои рубли и саркастически хмыкнул.
— Ответ понятен, — с сожалением вздохнул он. — Если у тебя водятся такие деньги, то ты не видишь смысла в сотрудничестве. А мне необходим спонсор. Творческому человеку без спонсора тяжело.
Он встал, протянул руку. Я пожал ее и задержал в своей.
— Ну и как? Написал уже что-нибудь?
— Пока нет, — бесхитростно засмеялся Шурик. — Но замыслов… полная голова!
— Успехов! — сказал я, отпуская руку. И почудилось, что из ладони с легким шорохом выскальзывает холодное змеиное тело.
— Тебе тоже, — кивнул Шурик и направился к выходу. Твердой походкой уверенного в себе человека.
Мысленно я искренне пожелал «вольному художнику», чтобы его новая картина оказалась чем-то действительно стоящим, а не очередным унылым глазом на бугристом фоне ультрамарина. Килограммы художественной масляной краски в наше время дорого стоят, хотя дело в искусстве вовсе не в цене краски.
Провожая глазами Куцейко, я заметил, как за столик к Алле подсел молодой чернявый парень с бутылкой шампанского. Парень улыбался, балагурил, однако Алла отвечала сквозь зубы, морщилась, не собираясь принимать его ухаживания. Ничего, девочка, это ты сегодня такая, завтра-послезавтра все забудется…
Мне вновь стало грустно. Начиналась полуденная жара, но на душе было пасмурно, словно накрапывал монотонный осенний дождь. Я посмотрел на бутылку водки. Напиться, что ли? Заняться все равно нечем, а водка с пивом и мозги дурманят, и желудок прочищают.
— Он? — вдруг услышал я за спиной.
— Он, он, — заверил знакомый голос.
— Роман!
Я обернулся. По пожухлой от жары траве газона ко мне приближались Андрей с Махмудом. А они каким образом здесь оказались? В наборе случайностей произошел явный перебор. Не слишком ли много за сегодняшнее утро «привидений»? Прямо-таки косяком пошли, как мухи на мед. Образно говоря, вечер начинал «удаваться» с утра.
— Привет, Роман!
— Привет.
Ребята остановились у ограды.
— Ждешь кого-то или просто так сидишь? — спросил Андрей, кивая на накрытый столик.
— Уже просто так. Присоединяйтесь. До пятницы я совершенно свободен! — ответил я знаменитой фразой милновского Пятачка, хотя, так же как сказочный персонаж, абсолютно не представлял, чем буду заниматься в пятницу.
Ребята не заставили себя упрашивать. Перемахнули через ограду и сели за столик. Интересно сели. По обе стороны от меня, вроде бы и на расстоянии, но так, словно взяли в клешни, и в то же время для их перекрестных взглядов открывался круговой обзор. Я уже и не знал, что подумать. Слишком много сегодня случайностей, чтобы не придавать им значения. С другой стороны, возможно, я стал чересчур мнителен и теперь, обжегшись один раз, дую на воду? Лучше бы я ошибался в своих подозрениях и ребята оказались обыкновенными парнями, какими они представлялись мне на ипподроме. Не хотелось в очередной раз разочаровываться.
— Чем здесь угощают? — весело поинтересовался Андрей, окидывая взглядом стол. — Объедками? Нет, я этого не ем…
Он с наигранной брезгливостью отодвинул от себя пустую тарелку, заметил на столешнице стодолларовую купюру и хитровато подмигнул Махмуду.
Скорее всего, напрасно ребят подозреваю, слишком незатейливо себя ведут. Подозвав официанта, я попросил заново накрыть стол. Официант тоже обратил внимание на банкноту и засуетился. Мигом появились салатики, бутерброды с икрой, маринованные грибочки, балычок, чистые приборы.
— Видишь, как хорошо получилось, — сказал Махмуд Андрею,—мне и звонить не пришлось.
Я улыбнулся и в тот же момент почувствовал, что сейчас должно «накатить» очередное предсказание. Привычно расслабился, однако картинки будущего так и не увидел. Ощущение близкого предвидения продержалось пару секунд и бесследно исчезло. Я недоуменно покрутил головой. Такого еще никогда не было. Может быть, кончился дар?
— Горячее подавать? — поинтересовался официант.
— Потом, — отмахнулся я, и он ретировался. Махмуд разлил водку по рюмкам.
— За удачу, — многозначительно проронил он.
— Да, такая удача не часто бывает, — согласился Андрей. — Мне, например, вечно не везет. — Он посмотрел мне в глаза. — За твою удачу.
Мы выпили. Я подцепил вилкой грибок, закусил и скосил глаза на столик Аллы. Под натиском напористого веселого парня она уже немного оттаяла, сдержанно улыбалась его шуткам, крутила в руке бокал с шампанским. Видимо, решила раззадорить Долгушина, когда тот появится в кафе. Знал я за ней такие штучки. Только напрасны, девочка, твои старания. Не придет он. «Nevermore»…
Двое мужчин, выбирая, где им присесть, прошли мимо нашего столика и закрыли собой Аллу. Один из них, с незажженной сигаретой во рту, опустил в карман руку, наверное, за зажигалкой… и в тот же миг Андрей, скользнув в сторону, покатился по полу, выставив перед собой пистолет, а Махмуд, опрокинув стол, прыгнул на меня и повалил на пол.
Из-под навалившегося на меня Махмуда я ничего не видел, слышал только звон бьющейся посуды, истеричные женские крики, хлопки выстрелов. Со стороны улицы прогрохотала автоматная очередь, взвыл на предельных оборотах мотор автомобиля, затем послышался глухой удар, скрежет сминаемого корпуса, звон осыпающихся стекол.
На мгновение воцарилась тишина, затем Андрей закричал:
— Быстрее уводи его!
Махмуд вскочил, рывком поставил меня на ноги и, ухватив за брючный ремень, скорым шагом поволок к выходу из кафе, прикрывая меня телом и поводя по сторонам стволом пистолета. В зале уже орудовали спецназовцы с автоматами, в камуфлированной форме и шапочках-масках. Они бесцеремонно укладывали оставшихся в живых посетителей на пол лицом вниз. Я успел заметить, что Алла и ее новый знакомый не пострадали, но на полу возле нашего опрокинутого столика лежало два трупа с пистолетами в руках, а рядом покачивался, стоя на коленях, Андрей и ладонью зажимал рану на правом плече.
Махмуд вывел меня на улицу, впихнул на заднее сиденье остановившейся у входа в кафе серой «Волги», уселся рядом, и машина тут же сорвалась с места. Я еще успел увидеть смятый, изрешеченный пулями каркас «Москвича», врезавшегося в ствол громадного тополя, а затем мое внимание отвлекла вывеска кафе. Вместо унылого кота Баюна на ней красовалась Рыжая Харя. Она вовсю скалила зубы и эффектно, как светофор, подмигивала мне красным глазом.
Глава 14
«Волга» выехала с бульвара Пушкина на центральную улицу и помчалась на приличной скорости.
— А теперь, Роман Анатольевич, представьте, что было бы, не окажись вы под нашим прикрытием, — сказал Серебро, поворачиваясь ко мне с переднего сиденья.
