Ананда побледнела от гнева и бессилия при виде того, как Микель взял за руку мать. Лицо императрицы сияло триумфом. Но когда Медеан повела сына прочь, он обернулся и взглянул на лестницу. Губы его опять беззвучно зашевелились, и Ананде показалось, что он шепчет ее имя. Сердце ее разрывалось от боли.
Но пока что она была бессильна.
Вдовствующая императрица приучила всю дворцовую челядь к жесткой дисциплине и пунктуальности. К тому времени, когда закутанная в меха Ананда, натягивая теплые перчатки, вышла из гардеробной комнаты во двор, лошади были уже оседланы и стояли у подножия лестницы.
Она села верхом на Ишу, невысокую изящную лошадку, вывезенную из Хастинапуры. Фрейлины взобрались на своих лошадей и подняли над принцессой зеленый шелковый полог. Стражники, пажи, собаки и трубачи, составлявшие обычный эскорт принцессы, построились вокруг дам. Когда все заняли свои места, привратники открыли ворота и процессия тронулась.
Весной и летом самой удобной дорогой в Спараватан был широкий канал, по которому могли проходить даже большие корабли. Однако на дворе была зима, и водный путь превратился в полосу ненадежного черного льда, припорошенного снегом.
Несмотря на пробиравший до костей мороз, Ананда любовалась красотой зимы — такой суровой в этом краю, который должен был стать ей домом. Дворец стоял посреди огромного парка, где окоченевшие деревья по-прежнему протягивали ветви к солнцу, хотя на них не осталось ни единого листочка. Пушистые сосны прикрывали своих раздетых товарищей от злого ветра. Чистейший снежный покров порождал новые ландшафты, заполняя лощины и воздвигая холмы. Все сверкало в неярком свете зимнего солнца. Завитки и змейки снежных вихрей кружились, осыпая все вокруг алмазной пылью.
Ананде вспомнился тот день, когда она впервые увидела, как идет снег. Ей было всего пятнадцать, когда по настоянию отца она поехала в Изавальту — чтобы выучиться языку, узнать местные обычаи и ритуалы, до того как стать императрицей этой страны. По случаю ее прибытия целую неделю устраивались шествия, балы и приемы с пышными и малопонятными речами. В тот приезд Ананда видела своего суженого всего три раза и ни разу с ним не разговаривала.
В тот вечер во дворце давали очередное представление театра масок. Сказать по правде, спектакль был довольно мил, но Ананда уже устала от всех этих празднеств и скучала по дому. К тому же между ней и незнакомцем, за которого ей вскоре предстояло выйти замуж, сидела его чудовищная мамочка, что исключало всякую возможность общения. Ананда с молоком матери впитала мысль, что ей придется выйти замуж за совершенно незнакомого человека, и это не слишком ее беспокоило. Но она тешила себя надеждой, что они хотя бы будут писать друг другу письма. В Изавальте было много разговоров об искусстве куртуазного письма, но, похоже, мало кто в нем практиковался, во всяком случае императорские особы. Так или иначе, со дня помолвки Ананда еще не получила от Микеля ни строчки.
Занятая своими мыслями, она не заметила, что Микель встал со своего места, и увидела его только тогда, когда он раскланялся перед ней.
— Мое почтение. Кажется, Дочь Луны скучает? — произнес он на ее родном языке. Конечно, говорил он медленно, но очень старательно, и даже правильно произнес ее фамильный титул.
Ананда очнулась и поняла, что была до неприличия рассеянна.
— Нет-нет, уверяю вас, кузен император, — ответила она на высоком изавальтском языке, который в ее исполнении звучал немногим лучше его придворного хастинапурского, — представление великолепно.
Почувствовав на себе тяжелый взгляд императрицы, Ананда торопливо добавила:
— Я просто в восторге.
— Рад слышать это, — произнес Микель с явно преувеличенной торжественностью, которая уже больше походила на иронию. Ананда почувствовала искорку тепла в своем сердце. — Но, быть может, вы позволите мне показать вам нечто воистину чудесное?
И, следуя законам этикета, он протянул ей руку. Да, теперь все наоборот…
— Я с удовольствием посмотрю все, что кузен-император пожелает мне показать. — Ананда вложила ладонь в его руку, и почувствовала тепло этой руки, и увидела, что огни люстр и свечей сверкают в его глазах — глазах цвета сапфира.
Он провел ее по залу на расстоянии вытянутой руки, едва касаясь кончиков ее пальцев и заложив свободную руку за спину. Вокруг них в шелесте шелков расступались придворные, склонялись головы и гнулись спины.
В конце зала находились двери на балкон, закрытые плотными бархатными портьерами. Микель отдернул портьеру, и в следующую секунду ее подхватил слуга. Затем молодой император распахнул резную дверь, и в зал ворвался поток свежего воздуха. Ананда поежилась.
— Вот! — воскликнул Микель.
Облака цвели! Они роняли мягкие белые лепестки, которые наполняли собой черноту ночи и опускались на перила, падали на изразцы пола. От этих сорванных цветов веяло холодом и свежей мятой. На губах Ананды заиграла улыбка — от этой скромной и неожиданной красоты. И оттого, что Микель понял, что ей это должно понравиться.
Она сложила ладони лодочкой, пытаясь поймать белый лепесток. Когда он коснулся ее руки, кожу кольнуло холодом. Одно мгновение Ананда любовалась кружевным совершенством снежинки, а потом та исчезла, превратившись в капельку воды.
— Какая красота… — прошептала Ананда.
— Я рад, что это пришлось тебе по душе, — раздался в ответ шепот Микеля, уже на языке Изавальты. — Прости, если прием тебе надоел. Но, сама понимаешь, формальности необходимо соблюдать.
— Конечно, — вздохнула она.
— Вскоре со всем этим будет покончено, и тогда, быть может, у нас будет возможность поговорить еще. Согласна? — В его голосе послышалась нотка нетерпения.
— Я была бы очень рада, — ответила Ананда. — Нет, в самом деле.
Он улыбнулся, и это была по-настоящему счастливая улыбка.
— В таком случае, Дочь Луны и моя царственная кузина, я постараюсь это устроить. А теперь, думаю, нам лучше вернуться, чтобы не давать моей матери повода для недовольства, а моему двору — повода для сплетен.
Ананда дождалась, когда еще одна снежинка коснется ее пальцев.
— Как будет угодно царственному кузену.
Он снова взял ее за руку и повел обратно в зал. И только теперь Ананда заметила, что нисколько не замерзла.
…Прошло три года, но она все еще искренне верила в то, что они с Микелем могут быть счастливы вместе.
Ананда почувствовала комок в горле и стряхнула с себя воспоминания. Слезы совсем не подобали той, за кого ее принимали шпионы императрицы (а в том, что они есть в ее окружении, Ананда не сомневалась). Она должна быть холодной как лед и суровой как скала, вся — внимание и расчетливость. До императрицы не дойдут слухи о том, что у Ананды есть слабости.
К счастью, они уже почти прибыли к поместью лорд-мастера Храбана. Процессия миновала дорожный знак — каменный столб с высеченным на нем горностаем. Ананда немного повеселела: во всяком случае сегодня ей не будет так одиноко, ведь рядом будет Сакра.
Снег превратил древние земляные укрепления вокруг замка Спараватан в громадные сугробы. Над ними возвышалась крепостная стена, которую возвел вокруг родового гнезда отец нынешнего лорд-мастера, — серая, мрачная и неприступная. Однако ворота были гостеприимно распахнуты, а башни увешаны гирляндами бело-зеленых знамен.
Если мир за пределами крепостной стены, казалось, застыл в оцепенении, то внутри поместья жизнь била ключом. Женщины с корзинами на головах и за спинами сновали между домами. Девушки носили воду на коромыслах, гнали куда-то гусей и овец. Мужчины торговались друг с другом на крылечках домов, выменивая плоды собственного труда на необходимые вещи, производимые другими. Мастеровые строгали дерево за верстаками, ковали металл в маленьких кузницах, тесали камень в мастерских. По улицам
