яблок, ночной травы, пены из розовых лепестков и еще чего-то, что вызывало сладкое томление под диафрагмой. Впрочем, краем уха я ловил их разговор. Он весь сводился к тому, что «мальчик уже вырос». Разумеется, у него образовался новый круг общения. Нельзя исключать возможности стрессового влияния не неокрепшую психику юноши новых ощущений, к которым он недостаточно подготовлен, и, возможно, чтобы как-то сгладить, разбавить, что ли избыток новых впечатлений, ему следует дать небольшой тайм- аут, поместить на время в другую среду — тихую, нежную, располагающую к покою и раздумьям. Возможно, уехать куда-нибудь.
— Для Вас ведь не составит проблемы договориться со школьным руководством? — насмешливо прищурился доктор. — Согласитесь, ведь здоровье Жени дороже, не так ли?
— Ну, о чем вы говорите, — усмехнулся отец, — какая ерунда. Он может проходить предметы по программе где угодно, у него же моя наследственность к наукам… Мы решим этот вопрос.
— Ну, разумеется! — ослепительно улыбнулся доктор. — Таким образом, Вы меня поняли, мальчику необходимо на время сменить обстановку…
…Я очень смутно помню, как мы с отцом возвращались домой на машине по улицам ночной Москвы. В темноте проносились разноцветные огни. Отец за рулем говорил что-то о тихой, спокойной жизни в уединенном доме на морском берегу, под шум прибоя, но смысл его слов совершенно не укладывался в моем сознании, я всецело находился под действием странного волшебного ликера, и сладко дремал, откинувшись на заднем сидении «Мерседеса», погруженный в свои лилово — золотые грезы.
Часть 9
Утром я долго спал, проснулся уже за полдень, совершенно здоровый и бодрый, с ясной головой. От простуды не осталось и следа. Погода стояла чудесная, летняя, отца дома не было. Я распахнул все окна и включил громкую музыку, очень хорошо позанимался на тренажерах, и даже принял холодную ванну. Вернулся отец — все утро он вел в институте какие-то переговоры. Я причесался, надел джинсы и обычную желтую майку, и мы завтракали на балконе, залитом ярким солнцем. За чаем отец спросил:
— Ну, так как, Женька, насчет смены обстановки?
— В каком смысле? — не понял я.
— Видишь ли, — он почесал подбородок, — я купил дом на берегу Черного моря… думаю, тебе это вполне подойдет.
— Дом? — не понял я. — Мне подойдет дом? На Черном море?
— Ну да. Недалеко от Сочи. Я как раз утром этим занимался. И думаю туда тебя отправить. Скажем, на месяцок, а? Сейчас как раз там отличная погода: солнце, рыбалка, шашлыки, пиво… — он осекся и закашлялся, чувствуя, что сморозил что-то не то.
— Подожди, отец, — тихо сказал я. — Какой дом, какая рыбалка, какое пиво? О чем ты? — Я смотрел на него, широко раскрыв глаза.
— Ты что, ничего не помнишь, о чем вчера говорил врач? Психолог сказал, тебе необходимо сменить обстановку. Пожить одному в тихом, незнакомом, уединенном месте, все переосмыслить. Покой, солнце, море, пальмы, морские ракушки — все это повлияет на тебя благотворно! Так сказал доктор…
И тут я моментально все вспомнил — долгую, задушевную беседу с таинственным врачом в темном кабинете, мое раздевание перед ним, игру на рояле, волшебный напиток — и разговор о смене обстановки.
… — и вот я, твой отец, горячо тебя любящий, хотя, конечно, уже порядком надоевший и совершенно тебе не нужный, все утро потратил на то, чтобы через свои особые связи купить этот замечательный, уютный двухэтажный дом. Он из белого камня, и окружен зелеными фруктовыми деревьями. Он находится как раз над берегом моря, у чудесного пляжа с чистым белым песком, где будет загорать мой единственный, нежно любимый мальчишка, — отец с сожалением посмотрел на меня, — а ты и не ценишь…
Все вихрем неслось у меня в голове. Море, солнце, фрукты, закаты, купание ночью при луне… «Спустился вечер, и Барселона гитары звоном волнует кровь…».
— Отец, ты гений! — я вскочил и порывисто обнял его.
— На что-то еще гожусь, — он потрепал меня по затылку и засмеялся.
— И что, один? — не мог поверить я. — На целый месяц?
— Ну, не совсем один, — уточнил он. — С сопровождением. С тобой поедет наша буфетчица из института, тетя Эмма, в качестве повара; затем — наша замечательная медсестра — смотри, она женщина серьезная! — он хохотнул, — ну, и четыре лучших сотрудника из моей личной охраны. Так что будешь в полном порядке… — Он помедлил, заметив, как вытягивается мое лицо, принимая кислое выражение, и расхохотался, хлопнув меня по плечу: — Не беспокойся! Они все будут жить на первом этаже, в специальном помещении для обслуги, а весь второй этаж — тебе! — Отец отодвинул остывший чай, открыл бутылку пива и продолжал: — Я им объяснил, что господин
У меня даже навернулись слезы. Я обнял его.
— Отец, — осторожно спросил я, — а… школа? Как они?..
— Ты меня недооцениваешь, Женька, — он отпил большой глоток и достал сигарету. — Я уже и там побывал. Тебя, разумеется, отпускают, но, учти, что ты должен взять у них программы и контрольные работы на этот месяц и по приезде получить зачет по каждому предмету. Я думаю, у тебя будет время подготовиться. Официально ты числишься на больничном листе, мы ведь, собственно, и отправляем тебя на лечение — не так ли? — он улыбнулся. — Так что завтра в школе тебя ждут. А билеты, я думаю, закажем вечером, мы еще подумаем, каким транспортом. — Он взглянул на часы: — Так, ладно, засиделся я с тобой, пора бежать. — Он поднял трубку телефона, набрал номер, сказал сухо: — Это ЗОЛОТОВ. Машину к подъезду. — Залпом допил пиво, повернулся ко мне: — Ну, давай, Женька, думай, что возьмешь, я полетел. Эх, все на бегу, все на бегу, все мне некогда… Привет!
Я еще раз крепко обнял его, тоже сказал: «Привет!» — и он убежал, а я остался один в напряженном раздумье, отцовским движением теребя свой еще неопушившийся, нежный подбородок: М-да…