– Никогда, никогда, – все еще повторял он.
– Разве я когда-нибудь кого-то обидела?
– Не ты, а я кого-то чем-то обидел. Чем, я точно не знаю, но...
– Кто он? – вдруг спросила он.
– Не знаю. И полиция тоже этого не знает. Никто его не видел. Невидимый убийца, который мстит невинным...
Она немного успокоилась. Он на момент отстранился от нее, и она услышала, как он вынимает пробку из бутылки.
– Выпей глоток, а потом внимательно выслушай меня.
– Что это?
– Бренди.
Он поднес бокал к ее губам.
– Теперь слушай меня хорошенько. Я буду говорить тихо, чтобы никто не мог подслушать. Подожди, я запру сначала дверь.
Подойдя к двери, он повернул ключ, затем сунул уголок своего платка в замочную скважину.
Потом он сел возле нее на корточки и объяснил свой план. Он говорил так тихо, что только к концу повествования можно было разобрать обрывки фраз.
– Наш единственный шанс... Никто... Ни слова об этом... Никому, даже миссис Б.
Потом он поцеловал ее в лоб, в глаза, потом в губы, словно желая заверить этим свои намерения.
– Это им не удастся, любимая, – с уверенностью сказал он. – Они не причинят тебе страданий.
Она вела себя осторожно. Миссис Бахман приготовила для нее на сегодня черное платье. Мартина все свои платья различала по структуре ткани. Только цвета она не могла различить. В этом ей помогла миссис Бахман. Мартина сама приглаживала щеткой и причесывала свои волосы. По привычке она делала это перед зеркалом, хотя оно было для нее излишним.
Тщательно одевшись, она тотчас пошла к двери и вышла из комнаты. Она уверенно подошла к столу с завтраком и нашла свой стул. Миссис Бахман уже приготовила для нее завтрак.
Она, как всегда, непринужденно болтала со своей компаньонкой, потом вслух читала ей газету.
Часы пробили десять. Она точно подсчитала удары.
– Я охотно бы пошла погулять, – сказала она вскользь миссис Бахман, словно эта идея только что пришла ей в голову. – Я хочу подышать свежим воздухом. Мне не хочется дожидаться нашей послеобеденной прогулки.
– Ну, конечно, моя любимая, – с готовностью согласилась миссис Бахман.
Она бросила взгляд в окно и после краткой паузы добавила: – Сегодня чудесный солнечный день.
– Я знаю, – отозвалась Мартина. – Я чувствую это.
Она одна пошла в спальню, чтобы сделать необходимые приготовления. Открыв свой шкаф, она вынула шкатулку с драгоценностями. Одно кольцо она завернула в носовой платок и убрала в свою сумочку. Жемчужное ожерелье, которое он ей подарил, она надела на шею. Ворот платья прикрыл его. Остальные драгоценности – несколько сережек, брошки и браслет – оставила в шкатулке. Она еще нашла время написать пару строчек в листке бумаги.
'Эти драгоценности для тебя, Эдит. Тщательно сохрани эту бумажку, это своего рода завещание'.
Положив записку в шкатулку, она заперла ее и убрала обратно в шкаф.
Обе женщины вышли из дома и отправились, держа друг друга под руку. Две хорошо одетые дамы, одна молодая, другая немного старше. Никто не подумал бы, что младшая была слепой.
– Где мы сейчас находимся? – вдруг спросила Мартина.
– Мы идем вокруг дама.
– Мне хочется, чтобы мы пошли куда-нибудь, где есть немного зелени. Прогуляемся вдоль парка. От 17 -ой улицы по направлению к центру.
Миссис Бахман не возражала.
Вскоре Мартина опять спросила:
– Мы уже там? – и, не дожидаясь ответа, продолжала: – Конечно, мы уже там. Я чувствую, как пахнет трава и листья деревьев. Чудесный запах, не правда ли?
Миссис Бахман глубоко вздохнула.
Мартина слегка понизила голос:
– Они все еще позади нас?
Наступила короткая пауза. Миссис Бахман оглянулась. – Да, они позади нас. Это их обязанность.
– Да, я знаю, – коротко отозвалась Мартина и через некоторое время сказала: – Скажи мне, пожалуйста, когда мы подойдем к памятнику Лафайета?
– Мы уже близко от него.
– Мы действительно идем по направлению к городу? По той самой улице?
– Ну, конечно, моя милая, – весело ответила миссис Бахман. – К чему мне вести тебя другим путем?
– Сейчас уже есть двенадцать часов? – задала она следующий вопрос.
– Будет через три минуты, – после короткой паузы ответила она.
– Здесь должен быть этот памятник, – сказала Мартина.
– Мы стоим сейчас напротив него, – продолжала она. – Дорога здесь изменилась, стала ровнее. Кругом постамента все выложено плитками.
Вдруг Мартина предложила:
– Давай пройдемся вдоль бортового камня.
– Это рискованно, моя милая. Машины проезжают так близко, что могут задеть нас.
– Ах, оставь это. Прошу тебя!
Перед этим 'прошу тебя' миссис Бахман уже не устояла.
Они подошли к проезжей части улицы. Мартина встала на бортовой камень тротуара. Миссис Бахман была вынуждена оглянуться.
– Они предупреждают нас отойти от края, – сообщила она.
Мартина крепко сжала ей руку и сказала заговорщицким тоном: – Давай сделаем вид, будто мы не понимаем. Они не могут принуждать нас против нашего желания, правда?
– Конечно, не могут, – робко ответила миссис Бахман. – Но почему бы нам не отойти от проезжей части?
– Я хочу кое-что испробовать, – сказала Мартина. – Когда я была маленькой девочкой, то любила ходить по бортовому камню. Протяну руки в стороны и иду вдоль улицы, стараясь сохранить равновесие и не оступиться. Это была своего рода игра в ловкость.
– Но только не здесь, Мартина.
– Нет здесь. Я должна еще раз испытать это приятное чувство, хочу почувствовать себя ребенком. Что может со мной случиться? Видишь, я могу даже не держать тебя за руку!
Вдруг она услышала позади мужской голос: – Что вы здесь делаете?
Один из детективов счел нужным подойти к ним.
У миссис Бахман тотчас пробудился материнский инстинкт. – Неужели вы не можете оставить ее в покое на короткое время? – укоризненно спросила она. – Разве вы должны наблюдать за каждым ее шагом, как за преступницей?
– Отошли его, – попросила по-детски Мартина.
– Идите обратно к вашему другу, – недружелюбно посоветовала миссис Бахман. – И послушайте! Оставьте нас, наконец, в покое!
Резкий запах дыма улетучился. Мартина поняла, что снова очутилась одна.
– Уже есть двенадцать? Ровно двенадцать, хочу я сказать, – спросила она.
– Как маленький ребенок, – тихо проворчала миссис Бахман. – Без одной минуты двенадцать.
– До сих пор я только раз потеряла равновесие, – торжественно сказала Мартина. – Я еще могу это очень хорошо делать. И к тому же, я теперь хожу на высоких каблуках и без...
Она не закончила фразы. Она больше не произносила слово 'глаза'.
