– Успокойся, – шепнул он. – Я думаю духи позволят нам побыть сегодня здесь.
– Милорд, для меня это дело не предмет шуток.
– А я и не думаю смеяться, Ирманар.
– Ты хочешь идти к развалинам один?
– Один? Нет, не думаю. Делиамбер, пойдешь со мной? Слит? Карабелла? Залзан Кавол? И ты, Насимонт, ты уже бывал здесь и меньше боишься, чем кто-либо из нас. Пойдешь?
Главарь бандитов улыбнулся.
– Я в твоем распоряжении, Лорд Валентин.
– Хорошо. А ты, Лизамон?
– Конечно, Милорд.
– Вот у нас и группа из семи исследователей. После ужина и пойдем.
– Восемь исследователей, Милорд, – спокойно сказал Ирманар.
– Зачем бы…
– Милорд, я дал клятву быть рядом с тобой, пока Замок не станет вновь твоим. Если ты идешь в мертвый город – я иду с тобой. Если опасность нереальна – бояться нечего, а если реальна – мое место рядом с тобой. Прошу тебя, Милорд.
Ирманар, похоже, был абсолютно искренен. Лицо его было напряженным, но, как подумал Валентин, больше из опасения, что его не возьмут, чем от страха перед тем, что может скрываться в развалинах.
– Прекрасно, – согласился Валентин. – Отряд из восьми членов.
В этот вечер луна была почти полной и в ее холодном свете город безжалостно показывал воздействие тысячелетней заброшенности, которое не так бросалось в глаза при более мягком, более фантастическом свете красного заката. У входа была полустертая табличка с почти неразборчивой надписью, что Велализер – королевский исторический заповедник по указу Лорда Симинейва Короналя и Понтификса Калинтана. Но они правили пять тысяч лет назад, и после их смерти указа, как видно, не слишком придерживались. Камни двух громадных платформ растрескались, стали шероховатыми, в трещинах между плитами рос мелкий сорняк с клейкими стеблями; он с неистощимым терпением раздвигал громадные блоки. В некоторых местах расстояние между блоками позволяло укорениться даже кустарнику. Еще одно-два столетия – и целый лес кустарника захватит платформы, и громадные квадратные плиты полностью скроются из виду.
– Все это следует расчистить, – сказал Валентин, – подправить руины, какими они были до появления этой растительности. Как могли допустить такое пренебрежение?
– Об этом месте никто не заботится, – сказал Ирманар. – Никто и пальцем не коснется.
– Из-за метаморфов, – ответил Насимонт. – Эти развалины вдвойне прокляты.
– Почему вдвойне?
– Разве ты не знаешь легенды, Милорд.
– Нет, расскажи.
– Когда Маджипуром правили метаморфы, Велализер был их столицей. Двадцать или двадцать пять тысяч лет назад это был самый крупный город на планете. В нем было два или три миллиона жителей, и племена со всего Алханрола платили ему дань. На этих платформах устраивались фестивали, и каждую тысячу лет бывал особый фестиваль, который отмечался постройкой пирамиды, так что городу было по крайней мере семь тысяч лет. Я не знаю, что именно метаморфы считали злом, но, во всяком случае оно здесь процветало. Это был главный город всякой мерзости. Жители провинций испытывали к нему отвращение, потом стали возмущаться и в один прекрасный день выступили против города, сравняли с землей храмы и большую часть городских стен, уничтожили места, где творилось зло, а часть жителей города выслали, часть обратили в рабство. Мы знаем, что резни не было, потому что тут было полно зарытых сокровищ – я сам искал их, как тебе известно, – и если бы здесь оставались миллионы закопанных скелетов, они были бы найдены. Так что этот город был разрушен и покинут задолго до появления на Маджипуре людей, и на нем лежит проклятие. Реки, питавшие город, были отведены, и вся равнина стала пустыней. И пятнадцать тысяч лет назад никто не жил здесь, кроме призраков тех, кто умер при разрушении города.
– Рассказывай дальше, – попросил Ирманар.
Насимонт пожал плечами.
– Больше ничего не знаю, друг.
– О призраках, – сказал Ирманар. – Знаете ли вы, сколько времени им суждено бродить здесь? До сих пор, пока метаморфы снова станут править Маджипуром, а мы сделаемся их рабами. И тогда Велализер снова выстроят на старом месте, и он будет больше, чем раньше, и снова станет столицей Изменяющих Форму и души мертвых, наконец, будут освобождены от камней, которые держат их здесь.
– Ну, им долго еще предстоит цепляться за камни, – заметил Слит. – Нас двадцать миллиардов, а метаморфов – горсточка, и та живет в джунглях. Какая это угроза?
– Они уже ждали восемь тысяч лет, – сказал Ирманар, – с тех пор как Лорд Стиамот сломил их силу, и будут ждать еще столько же, если понадобится. Но они мечтают о возрождении Велализера и не откажутся от своей мечты. Я иногда слышал во сне, как они рассуждают о том дне, когда башни Велализера поднимут вновь, и это пугало меня. Вот почему я и не хотел находится здесь. Я чувствую, как они следят за этим местом, чувствую вокруг нас их ненависть, это как бы в воздухе, невидимое, но реальное…
– Значит, этот город для них одновременно и проклят и свят, – Сказала Карабелла. – Нам трудно понять, как работают их мозги!
Валентин сошел с тропы. Город пугал и восхищал. Он пытался представить себе, каким был этот город, его величие и пышность. А что теперь? По камням прыгают ящерицы, сорная трава раздвигает плиты огромных церемониальных бульваров. Двадцать тысяч лет! А на что была похожа Ни-мойя двадцать тысяч лет назад? Или Пидруд, или Пятьдесят Городов на склонах Замковой Горы? Будет ли цивилизация, построившая их, длиться вечно, как, говорят длится цивилизация старой матери-Земли, или когда-нибудь по развалинам Замка, Лабиринта, Острова Сна будут толпами ходить туристы и гадать, какое значение имели эти руины для древних? Мы поработали достаточно хорошо, думал Валентин, оглядываясь на тысячелетия мира и стабильности. Но сейчас прорываются диссонансы, запланированный порядок вещей прорван, нельзя предсказать, что может случиться. Метаморфы, разбитые и изгнанные, чье несчастье заключалось в том, что они владели этой планетой, а ее пожелал другой, более сильный народ, эти метаморфы могут смеяться последними.
Он вдруг остановился. Что там за звук? Шаги? и тень мелькнула между камней. Валентин пристально вглядывался в темноту. Животное, подумал он. Ночное животное ищет пищу. Ведь у призраков нет тени. Призраков здесь нет. Их и вообще нет. Но все-таки…
Он осторожно сделал несколько шагов. Слишком темно, слишком много упавших стен. Он смеялся над Ирманаром, но страхи офицера каким-то образом подействовали и на его воображение. Он думал о суровых, таинственных метаморфах, скользящих меж упавших зданий – привидениях, почти таких же старых, как само время, формах без тел, образов без субстанции…
А затем шаги, бесспорные шаги позади…
Он быстро обернулся. За ним бежал Ирманар, только и всего.
– Подожди, Милорд!
Валентин остановился. Пальцы его, как ни странно, дрожали. Он заложил руки за спину.
– Ты не должен уходить один, – сказал Ирманар. – Я знаю, ты легко относишься к воображаемым мною разным опасностям, однако эти опасности все-таки могут и существовать. Ради всех нас ты обязан заботиться о своей безопасности, Милорд.
Подошли остальные, и все вместе молча продолжали путь через освещенные луной развалины. Валентин ничего не сказал о том, что видел и слышал. Конечно, это было какое-то животное. И очень скоро животные появились: нечто вроде лесных братьев, маленькие обезьянки; они, видимо, жили в упавших строениях. Тут же в тени быстро мелькали ночные млекопитающие низшего вида – минтаны, или дроли. Но,
