оптимизм? Дракон живет на поверхности. Он будет метаться, но не нырять. А если мы и окажемся на пять миль ниже поверхности – по крайней мере, быстрая смерть. Ты все равно не сможешь вечно дышать этой вонью и гулять в рыбьем брюхе.
Лизамон коснулась мечом боковой стенки. Толстая влажная плоть слегка вздрогнула, но не отпрянула.
– Видишь? У него здесь нет нервов, – сказала она, вводя оружие чуть глубже и поворачивая. – Здесь только дрожь и сокращения. – Она продолжала углубляться. – Как ты думаешь, он никого больше не проглотил кроме нас?
– Я слышал только твой голос.
– И я – только твой. Фу, ну и чудовище! Я пыталась удержать тебя, когда нас перекинуло через борт, но потом нас ударило и я выпустила тебя. Но мы все-таки попали в одно и то же место.
Она уже вырыла дыру в фут глубиной и в два шириной в боку драконьего желудка. Дракон, казалось, вовсе не заметил этого.
– Пока я режу, сходи посмотри, нет ли кого-нибудь еще. Только не уходи далеко, слышишь?
– Я буду осторожен.
Он пошел вдоль стены желудка, звал, но ответа не получал. Тем временем Лизамон уже глубоко врубилась в тело дракона. Повсюду были навалены куски мяса, а сама она забрызгана кровью. Продолжая резать плоть, великанша весело напевала:
– Как по-твоему, далеко до конца? – спросил он.
– С полмили.
– Ну да?
Она засмеялась.
– Я думаю, десять-пятнадцать футов. Давай очищай отверстие за мной. Эта мясная куча растет быстро, я не успеваю ее откидывать.
Чувствуя себя мясником и не слишком радуясь этому, Валентин стал хватать куски и отбрасывать их подальше. Он вздрогнул от омерзения, когда увидел, что сокращения желудка смели куски мяса к пищеварительному пруду. Но, похоже, тут годились любые протеины.
Все глубже проникали они в брюшную стенку дракона. Валентин вдруг оглянулся.
– Отверстие за нами затягивается!
– Зверь, живущий вечно, должен уметь залечивать раны, – ответила Лизамон.
Валентин с беспокойством следил, с какой поразительной скоростью заживлялась рана, нарастала новая плоть. Что, если их закупорит в этой нише?
Лизамон заметно стала уставать, а нора закрывалась почти с той же скоростью, с какой Лизамон рубила.
– Не знаю, смогу ли… – прошептала она.
– Дай мне меч.
– Ты с ним не справишься! – засмеялась она и с яростью вернулась к борьбе, изрыгая проклятия по адресу драконьей плоти, растущей вокруг нее.
– Здесь мясо другое – плотнее. Может, это слой мыщц под шкурой…
И вдруг на них хлынула вода…
– Пробились! – закричала Лизамон, повернулась, схватила Валентина, как куклу, и толкнула вперед, в отверстие на боку дракона, продолжая крепко держать его за бедра. Он едва успел набрать в легкие воздух, прежде чем очутился в зеленых объятиях океана.
Лизамон выскочила сразу же за ним, держа его теперь за лодыжку, а потом за руку, и они метнулись вверх.
Им казалось, что они целые часы добирались до поверхности. Голова Валентина болела, ребра разрывались, грудь горела.
Он выскочил на чистый свежий воздух и вяло поплыл, усталый, дрожащий, стараясь отдышаться. Лизамон плыла рядом. Их грело прекрасное яркое солнце.
Он был жив и невредим, он освободился от дракона. И плыл где-то во Внутреннем Море, в сотнях миль от любого берега.
5
Когда первые минуты изнеможения прошли, Валентин поднял голову и огляделся. Дракон был еще виден в нескольких сотнях ярдов, но казался спокойным и медленно плыл в противоположном направлении. «Бренгалина» не было и следа, только разбросанные обломки и никого живого.
Они подплыли к большому обломку и легли поперек него. Долгое время оба молчали. Наконец Валентин спросил:
– Плывем к архипелагу или прямо к Острову Снов?
– Плыть – тяжелая работа, Милорд. Нам бы сесть на спину дракона.
– А как им управлять?
– Дергать за крылья.
– Сомневаюсь. Во всяком случае, в драконьем брюхе нам подавали свежую рыбу каждые несколько минут.
– И гостиница большая, – поддержала Лизамон, – только плохо проветривалась. По-моему, здесь лучше.
– Но долго ли мы сможем так плыть?
Она странно взглянула на него.
– Ты сомневаешься, что нас спасут?
– В данном случае разумное сомнение.
– Мне было предсказано во сне от Леди, – сказала Лизамон, – что смерть придет ко мне в сухом месте и когда я буду очень старой. Я еще молода, и это место наименее сухое во всем Маджипуре за исключением, может быть, середины Великого Океана. Бояться нечего. Раз не погибну я, не погибнешь и ты.
– Хороший вывод, – сказал Валентин.
– Что будем делать?
– Ты умеешь составлять послания, Милорд?
– Я Корональ, а не Король Снов.
– Любой мозг может достичь другого, если его направить как надо. Думаешь, такие способности только у Короля и Леди? Маленький колдун Делиамбер беседует с мозгами ночью, и Гарцвел говорил, что он во сне разговаривал с драконами и ты…
– Но я еще не вполне в себе, Лизамон, то, что осталось от моего мозга, не пошлет послания.
– Пошли послание по воде Леди, своей матери, или ее людям на Острове, или народу архипелага. У тебя есть сила. Я глупая, я только и умею размахивать мечом, а твой мозг, Милорд, высоко ценился в Замке, и теперь, когда нам необходимо… Сделай это, Лорд Валентин! Зови на помощь и помощь придет.
Валентин был настроен скептически. Он мало знал о сети общения во сне, которая, похоже, связывала всю планету. Да, часто бывало, что мозг призывал мозг, и, конечно, были Силы Острова и посланные с Суврейла прямые сообщения с каким-то механическим усилением, но сейчас, когда он дрейфует здесь, в океане, на куске дерева, а его тело и одежда запятнаны плотью и кровью гигантского
