полицию.
Маленький человек задумался.
— Теоретически этот удар молотка мог повредить программу, но это никак не объясняет, почему ты не ушел сразу после того, как рассказал ей, кем являешься на самом деле, и дал снотворное. Лучше я тебя проверю сам.
Он так и сделал и через некоторое время вновь включил андроида. На этот раз на психиатре не было лица.
— Тот, кто в тебе копался, — сказал он, — был специалистом. Я перепрограммировал тебя на убийство этой женщины, и то же самое я сделаю с Питером III.
— Убить Аниту?
— Да. Я подозревал, что после того, как она не поддалась обработке и сбежала из госпиталя, мы окажемся в опасности. Я до сих пор не могу понять, как это случилось, но сейчас самым простым выходом является, — он пожал плечами, — ее смерть. Тебе нужно уйти сразу после меня, — закончил он.
С этими словами он повернулся и вышел. Через минуту за ним последовал Питер II.
Закончив просмотр, Дэн сказал Саттеру:
— В свое время мне не пришло в голову поинтересоваться, кто вызвал “скорую помощь”, чтобы отвезти сестру в госпиталь. Это были вы?
— Нет. Туда звонил сам андроид. А что?
Дэн ответил не сразу. Сейчас многое становилось ясным.
Около дюжины человек молча смотрели сделанную Дэном запись. Зажегся свет, но молчание продолжалось, и взгляды всех присутствующих, включая Дэна, были устремлены на аскетического вида мужчину лет сорока пяти. Его звали Эдвард Джаррис, и он был заместителем начальника Управления национальной безопасности.
После некоторого раздумья он выпрямился в кресле и покачал головой.
— Мы не можем этим воспользоваться, — сказал он, повернувшись к Дэну. — Отличная работа, но суд не признает такого доказательства.
Дэн молча ждал продолжения. Ему приходилось и раньше присутствовать на таких совещаниях, и он знал, что любое представленное здесь доказательство тщательно взвешивается и все эмоции уступают место юридической логике.
Джаррис продолжал, обращаясь к нему:
— Кто еще видел этих, как вы их называете, суперандроидов?
Дэн уже хотел ответить, что, кроме него, это были два офицера полиции Блэк и Саттер, а также Питер и Анита, но что-то в голосе Джарриса его остановило. Вместо этого он вежливо сказал:
— Возможно, мне лучше представить вам докладную записку об этом, сэр?
— Вы правы, — последовал ответ, — так будет лучше.
С этими словами заместитель начальника Управления национальной безопасности встал и вышел из зала заседания.
Непосредственный начальник Дэна тут же подошел к нему и восторженно пожал руку.
— Похоже, вы произвели на него большое впечатление, — сказал он. — Обычно Джарриса не интересуют такие детали.
Дэн поблагодарил его и, забрав из проекционной пленку с записью, вышел. Оказавшись на стоянке, он бегом бросился к своему комболету и только в воздухе почувствовал себя в безопасности.
Буквально через минуту раздался звонок его шефа.
— Послушай, Дэн, мистер Джаррис затребовал эту пленку, а механик сказал, что ты ее взял.
Дэн изобразил удивление.
— Она мне нужна, чтобы подготовить записку, — сказал он, — Я верну ее в это же время завтра.
— Хорошо, — с готовностью согласился ничего не подозревавший шеф. — Я так и доложу.
Дэн отключил связь и вытер со лба холодный пот. Он добрался до своего банка и положил пленку в свой личный сейф. После этого он связался с Саттером:
— Я отправляюсь в Центральный госпиталь. Вам лучше подстраховать меня.
— Хотите встретиться с Шнайтером? — Да.
— Как вы думаете, эти люди обо мне знают? — спросил Саттер.
— Знает только мой непосредственный начальник, — ответил Дэн. — Эти детали никого не интересовали, — он помолчал, — до недавнего времени.
Когда доктор Шнайтер вышел из своего кабинета, Дэн поравнялся с ним и, уперевшись дулом пистолета в его правую почку, сказал:
— Я — брат Аниты. Мне нужно с вами поговорить, даже если это будет ваш последний разговор.
Оказавшись в кабинете психиатра, Дэн прикинулся братом, которого очень беспокоит состояние сестры.
— Неужели вы не могли задержать ее подольше? — спросил он. — Неужели нет никакого закона, который предписывал бы особое отношение к потенциальным самоубийцам?
Психиатр покачал головой. От его первоначального испуга не осталось и следа, и он дружелюбно улыбнулся.
— Ее желание покончить с собой в первые минуты шока после того, что она узнала, вполне понятно. — Он продолжал улыбаться. — Но больше таких попыток не повторялось, разве не так?
И это было все, что доктор Шнайтер сообщил по собственной воле.
Так значит, эта женщина была неразборчива в связях? Статистика свидетельствовала, что со временем она снова привяжется к одному мужчине и на этом ее неразборчивость закончится. Дэна это беспокоило? Инфантильная реакция. Пора повзрослеть.
Рассудительный, хладнокровный, насмешливый — таким был внешне человек, несомненно игравший одну из ключевых ролей в тайном заговоре андроидов.
Дэна разбирало любопытство. Он хотел получше узнать психиатра, прежде чем переходить к главному.
Теперь этот момент настал.
Он поднял пистолет.
— Доктор, — сказал он, — мне надоело слушать весь этот вздор. У вас ровно пятнадцать секунд, чтобы начать говорить правду.
Наступила долгая пауза. Шнайтер побледнел, но его глаза оставались настороженными и холодными. Немного оправившись, он широко улыбнулся и развел руками.
— Что вы хотите знать?
— Зачем вы распорядились привезти мою сестру сюда? И не трудитесь отрицать. Я жду ответа!
На этот раз пауза была меньше.
— Несмотря на всю обработку, она начала выходить из-под контроля. Я хотел узнать почему.
— Какой она подверглась обработке?
— Три этапа. Полная андроидная симуляция.
— В чем проявился ее выход из-под контроля?
— Мы просто хотели использовать ее — как и многих других женщин — для того, чтобы заставить ее мужа купить дорогого андроида. Это — источник нашего финансирования. Но каким-то образом Анита вышла из-под контроля и стала представлять опасность.
— Опасность — чем именно?
— Поскольку мы не могли ее контролировать, мы не могли быть в ней уверены.
— Она знала, что должна была симулировать андроида и реагировать только на заданную программу?
— Обычно люди осознают это в момент обработки, но потом память об этом стирается. У нас были основания полагать, что Анита забыла не все. Как бы то ни было, мы не могли позволить себе рисковать.
— Вы выяснили, почему?
