Альфред Ван Вогт
Призрак
«Четыре мили, — думал Кент, — целых четыре мили от небольшого городка Кемпстер до деревни Аган. Там у них и станции-то железнодорожной нет.»
Это по крайней мере, он еще помнил. Вспомнил он также и большой холм, и ферму у его подножия. Вот только раньше она не выглядела такой заброшенной.
Такси, которое встретило его на станции (любезность местной гостиницы) медленно огибало холм. На фоне яркой зелени, строения фермы — и дом, и амбар — выглядели какими-то удивительно бесцветными, посеревшими что ли. Все окна и ворота амбара были крест-на-крест заколочены досками, двор зарос сорняками. И поэтому высокий, с горделивой осанкой старик, внезапно появившийся из-за дома, казался здесь совершенно неуместным. Кент заметил, что водитель наклонился к нему и явно хотел что-то сказать.
— Так я и думал, что мы встретим здесь призрака, — услышал он сквозь скрежет старого мотора. — И что бы вы думали? Вот и он, как раз вышел на утреннюю прогулку.
— Призрака? — отозвался Кент.
Он словно произнес заклинание. Озарив все вокруг ярким теплым светом, из облаков выглянуло солнце. Оно осветило обшарпанные постройки фермы, мигом превратив их из серых в бледно выцветше- зеленые.
Ошарашенный словами водителя Кент понемногу приходил в себя.
— Призрака? — неуверенно переспросил он. — Да какой это призрак? Это же старый мистер Вейнрайт. С того дня, как я покинул эти места пятнадцать лет тому назад, он, похоже, ничуть не изменился.
Между тем старик медленно шел к воротам, которые выходили на шоссе. Его черный сюртук блестел на солнце. Он казался неестественно высоким и худым, словно карикатура на нормального человека.
Скрипнув тормозами, машина остановилась. Водитель повернулся к пассажиру, и Кент еще подумал, что тот явно наслаждался этим моментом.
— Видите ворота фермы? — спросил водитель. — Нет, не большие, а те, что поменьше. На них висит замок, не так ли?
— Ну и что? — удивился Кент.
— Смотрите!
В десяти футах от них старик возился с воротами. Он не обращал ни малейшего внимания на замок, и, словно в пантомиме, пытался открыть видимую только ему одному защелку. Вдруг он выпрямился и толкнул ворота рукой. До этого момента Кент не замечал ничего необычного. Подсознательно он был уверен, что ворота сейчас распахнутся. Он думал, что ему предложили посмотреть на какой-то необычный способ их открывать.
Но ворота и не думали распахиваться. Они и не пошевелились. Ржавые петли не заскрипели. Створки не дрогнули и на них по-прежнему висел непоколебимо надежный замок.
И старик прошел прямо сквозь них.
Сквозь них! Затем он повернулся, снова толкнул теперь уже закрывая невидимые остальным ворота, и завозился с такой же невидимой защелкой. Наконец, видимо, добившись нужного результата, он повернулся к машине. Похоже, он только сейчас ее заметил. Его длинное, покрытое морщинами лицо озарилось радостной улыбкой.
— Здравствуйте, здравствуйте, — сказал он.
Этого Кент никак не ожидал. Приветствие прозвучало для него словно гром среди ясного неба. Все завертелось, закружилось у него в голове; мысли, цепляясь друг за друга, пустились в нескончаемый хоровод…
«Призрак, — подумал он, борясь с накатившим головокружением, — еще и говорящий… Но это же ерунда!»
Мир постепенно начал приходить в норму. Земля перестала качаться. Линия горизонта вновь стала ровной. А вон стоит и сама ферма — серый, почти бесцветный фон для черной фигуры старого, такого старого мистера Вейнрайта, и для этих ворот через которые тот только что прошел…
— Здравствуйте, — нетвердым голосом ответил Кент. — Здравствуйте.
Старик подошел поближе, присмотрелся, и его лицо приняло удивленное выражение.
— Кто бы мог подумать! — воскликнул он. — Это же мистер Кент! А я-то думал, вы уже уехали!
— Да, я… — начал Кент.
Боковым зрением он заметил, что шофер замотал головой.
— Что бы он ни говорил, — жарко прошептал тот ему в ухо, — делайте вид, что все в порядке. Ничему не удивляйтесь, а то он приходит в замешательство. Он ведь все-таки призрак…
Призрак! Снова это слово! Кент судорожно сглотнул. «Последний раз, — подумал он, — я видел мистера Вейнрайта, когда мне стукнуло двадцать. Тогда он даже не знал, как меня зовут.»
— Но я ж совершенно отчетливо помню, — продолжал между тем старик, в изумлении качая головой — как хозяин гостиницы, мистер Дженкинс, говорил мне, что обстоятельства вынудили вас уехать. И очень срочно. Он еще что-то сказал о сбывшемся пророчестве. В разговорах со мной люди все время упоминают какие-то пророчества. Но вот дату я помню совершенно точно: семнадцатое августа.
Он в упор посмотрел на Кента.
— Извините, молодой человек, продолжал он, переставая хмуриться, что, судя по всему, давалось ему не без некоторого труда.
— Это невежливо с моей стороны стоять и разговаривать самому с собой. Со мной такое бывает. Но я рад, что мистер Дженкинс ошибся, ведь я всегда получал удовольствие от наших с вами бесед. Я бы пригласил вас выпить чайку, — продолжал он приподнимая шляпу, — но боюсь, что миссис Кармоди сегодня не в настроении. Бедняжка! Это так нелегко присматривать за стариком. Я просто не могу дополнительно ее утруждать… Доброе утро и до свидания, мистер Кент. Доброе утро, Том.
Не чувствуя себя в силах что-либо ответить, Кент смог только кивнуть. Он услышал, как водитель сказал:
— До свидания, мистер Вейнрайт.
Не шевелясь, Кент сидел и смотрел вслед удаляющейся в сторону луга фигуре Вейнрайта, пока голос шофера не вернул его к действительности.
— Вам повезло, мистер Кент. Теперь вы точно знаете, сколько проживете в гостинице.
— Что вы имеете в виду?
— Я уверен, что семнадцатого августа мистер Дженкинс подготовит ваш счет.
Кент уставился на него в немом изумлении. Он никак не мог решить, что ему теперь делать: то ли ехать, то ли смеяться, то ли… что?
— Уж не хотите ли вы сказать, что этот ваш призрак еще и будущее предсказывает? Послушайте, сегодня еще только восьмое июля, и я собираюсь пробыть здесь вплоть до конца сентяб… — и осекся.
Том не был похож на шутника. И взгляд у него был абсолютно серьезный.
— Мистер Кент, во всем мире еще никогда не существовало никого подобного мистеру Вейнрайту. То, что он предсказывает — сбывается. Так было, когда он жил, так и теперь, когда он умер. Но он очень стар. Ему за девяносто, и у него не все в прядке с головой. Он вечно путает будущее с прошлым, попросту он не видит между ними разницы: в его мире все уже произошло, и он все помнит, да только очень смутно. Но когда он говорит о конкретных вещах, например, о датах, то можете быть покойны — все сбудется. Подождите, вы и сами в этом убедитесь.
Так много слов сразу. Их четкость, их провинциальный аромат, создали свою собственную, какую-то совершенно нематериальную картину окружающего мира. И Кент почувствовал, что первоначальный шок понемногу проходит. Он здесь вырос, он знал этих людей, и постепенно в нем начала крепнуть уверенность, что он стал объектом весьма своеобразной шутки. Но говорить об этом вслух, конечно, не стоило. Кроме того, оставался еще этот совершенно необъяснимый эпизод с воротами.
