посаженными глазами, — что вчера по дороге вы встретились с нашей местной достопримечательностью. Очень странный, можно даже сказать, сверхъестественный случай. Да, именно сверхъестественный.
А старик тем временем уходил все дальше и дальше. Кент увидел, как его длинная, тощая фигура скрылась за деревьями. Он еще не оставил мысли последовать за Вейнрайтом, как только сумеет отделаться от Дженкинса. Он уже шагнул было вперед, когда хозяин гостиницы снова привлек к себе его внимание.
— Насколько я понял, — говорил Дженкинс, — Том так и не успел дорассказать вам, что произошло на ферме Вейнрайтов. Я мог бы закончить эту необыкновенную, сверхъестественную историю.
Кент подумал, что «сверхъестественный», похоже, любимое словечко этой горы мяса и жира. И еще он понял, что визит к Вейнрайту придется отложить, иначе рискует смертельно оскорбить словоохотливого хозяина гостиницы.
Поэтому Кент не стал спорить с обстоятельствами. В конце концов не было никакой необходимости идти за Вейнрайтом именно сегодня. Кроме того, перед тем как попытаться разгадать эту загадку, совсем не лишнее будет ознакомиться со всеми имеющимися фактами. Он сел, и толстяк тут же втиснулся в кресло напротив.
— Вы не знаете, — начал Кент, — есть ли у местных жителей какая-нибудь теория, объясняющая, — он замялся, — сверхъестественный факт появления призрака? Вы же все утверждаете, что он именно призрак. И это — несмотря на его вполне материальный облик.
— Ну конечно мистер Вейнрайт — призрак! — проворчал Дженкинс. — Мы ведь его похоронили, не так ли?… А через неделю раскопали могилу, чтобы посмотреть, там он или нет. И что вы думаете? Там, мертвый. Что и говорить, несомненно, он призрак. Как еще можно объяснить его существование?
— Нельзя сказать, — осторожно начал Кент, чтобы я слишком сильно верил в призраков.
— Никто из нас не верил, — махнул рукой толстяк. — Никто. Но с фактами не поспоришь.
— Призрак, который предсказывает будущее, — произнес Кент после некоторой паузы. — И какое же будущее он предсказывает? Или все это так же туманно, как его пророчество о сестре миссис Кармоди, выходящей из здания суда?
— Как вам сказать, — Дженкинс откашлялся, и его многочисленные подбородки снова затряслись, — в основном он предсказывает разные местные происшествия и события; так, ничего особенного. Как раз то, что и должно интересовать старика, всю жизнь прожившего на одном месте.
— А как насчет политики?
— Он постоянно удивляется росту цен, — рассмеялся Дженкинс. — Цены сбивают его с толку. А спрашивать его о чем-либо совершенно бесполезно: он очень быстро устает и вид у него становится такой затравленный…
Кент понимающе кивнул.
— А эта миссис Кармоди… когда она приехала?
— Почти девять лет тому назад.
— А мистер Вейнрайт мертв, если я правильно понял, уже лет пять?
— Я с удовольствием, — важно сказал толстяк, поудобнее устраиваясь в кресле, — расскажу вам, как все произошло. По порядку. Пожалуй, я опущу первые несколько месяцев, после того как миссис Кармоди появилась на ферме. Все равно в это время ничего существенного не произошло.
Ликуя, женщина вышла из помещения Всеобщей Торговой Компании. Ее переполняла радость, как и два месяца назад, когда она впервые обнаружила эту ферму. Четыре цыпленка и три дюжины яиц — за пять долларов наличными! Наличными!
И тут ее радость потухла. Она нахмурилась. Зачем себя обманывать, — скоро начнется уборка урожая и больше не удастся воспользоваться этим методом выкачивания наличных денег из фермы Вейнрайтов. Она вспомнила обнаруженную ею чековую книжку, из которой она узнала, что на счету у Вейнрайтов в Кемпстерском банке лежат одиннадцать тысяч семьсот тридцать четыре доллара. Целое состояние. Так близко и, вместе с тем, так невыразимо далеко. Она подошла к банку, и уже на пороге на мгновение замерла, парализованная страшной мыслью: если она войдет внутрь, то через несколько минут узнает все… все самое страшное… И на этот раз ей будет противостоять не старик и не девчонка…
— А миссис Кармоди, — приветствовал он ее, потирая руки, — наконец-то вы решили нас посетить, — он усмехнулся. — Я думаю, что мы сможем все уладить, так что не беспокойтесь. Мне кажется, что совместными усилиями нам удастся поддерживать в порядке дела фермы Вейнрайтов так, чтобы и общество, и высокий суд оставались довольны.
Суд! Так вот в чем дело! Вот что предсказывал этот старик! Суд! И эта новость очень даже хорошая, а не плохая. На мгновение ее охватила слепая ярость к этому старому дураку, который так напугал ее своими разглагольствованиями о суде… но банкир тем временем продолжал:
— Насколько я знаю, у вас имеется письмо от сестры вашего покойного мужа — дочери мистера Вейнрайта, в котором она просит вас приехать и присмотреть за фермой и ее дочерью Филлис. Возможно, это письмо не так уж и необходимо, учитывая, что вы единственная оставшаяся в живых родственница, но вкупе с завещанием это составит законные основания, на которых суд сможет назначить вас душеприказчицей.
Женщина судорожно вцепилась в ручки кресла. Внутри у нее все похолодело. Теперь, когда настал критический момент и следовало предъявить подготовленное ею поддельное письмо, она вдруг почувствовала, что дрожит. Бормоча какие-то слова о том, что, дескать, она могла и потерять это злосчастное письмо, женщина принялась рыться в своей сумочке. Наконец нашла, и внезапно вспотевшими руками вытащив из конверта, протянула навстречу гладким холеным пальцам банкира и замерла в ожидании…
— Гм-м-м… — промычал банкир, читая письмо, — она предложила вам двадцать пять долларов в месяц сверх необходимых расходов…
Женщину прошиб холодный пот. «И как только мне могло придти в голову написать такое!…»
— Забудьте о деньгах, — торопливо сказала она. — Я приехала сюда не для того, чтобы…
— Я, собственно, хотел сказать, — прервал ее банкир, — что, по-моему двадцать пять долларов в месяц — слишком мало. За управление такой большой и богатой фермой заработная плата вполне может составлять и пятьдесят долларов в месяц. Как минимум. На эту сумму, я думаю, мы и будем ориентироваться. Этим летом, — добавил он — местный суд заседает здесь, неподалеку, и если вы не возражаете, то мы пройдем туда, и уладим все необходимые формальности. Между прочим, — закончил он, — нашего судью всегда интересуют последние предсказания мистера Вейнрайта.
— Я знаю их все! — выпалила женщина.
Она позволила вывести себя на улицу. Жаркое июльское солнце согревавшее все вокруг своим живительным теплом, постепенно заставило отступить и холод, ледяной лапой сжимавший душу и сердце миссис Кармоди.
Прошло три года, три ничем не примечательных года. И вот в один прекрасный момент миссис Кармоди, чистившая пылесосом ковер в гостиной, вдруг остановилась и глубоко задумалась. Потом она так никогда и не смогла вспомнить, что именно навело ее на эту мысль: в тот ли самый июльский день, когда три года назад в зале заседаний местного суда ей буквально без всякой борьбы подарили весь мир, встретился ей по дороге мистер Вейнрайт или нет?
Вейнрайт предсказал этот момент. А это значит в некотором роде, что он его увидел. Наяву? Или же, каким-то образом проникнув через завесу времени, он прочитал свои собственные мысли и впечатления? Короче говоря, видел ли он ее собственными глазами? Каким именно образом он «вспомнил» то, что увидел только через несколько месяцев — это уже совсем другой, и не слишком существенный сейчас вопрос. Сама она Вейнрайта не заметила. Как она ни старалась, но кроме ощущения всепоглощающего, застилающего глаза счастья, вспомнить об этом дне так ничего и не смогла.
Старик же конечно, считал, что был там. Этот старый дурак полагал, будто все, о чем он говорит, — воспоминания о событиях, уже свершившихся. В каком же тусклом, дебильном мире он, вероятно, живет! Он словно прямая как стрела дорога, простирающаяся в бесконечность… здесь окутанная туманом, здесь сверкающая яркими красками знаменательных событий…
