— А известно ли тебе, что вскоре после твоего отъезда на Ямайку Джем бежал из дома? — спросил Джаспер.
— С тех пор мы ничего о нем не слышали, но несколько месяцев назад он вернулся. Наверное, кто-то сообщил ему, что его отец умирает.
Стивен отчужденно кивнул.
— Он заплатил моему отцу всю задолженность, — продолжал Джаспер.
— Джем заплатил арендную плату? — удивилась я.
— Так сказал мой отец. За два квартала. Он спросил Джема, чем тот занимался все эти годы, но получил уклончивый ответ.
— По словам Сьюзен Фентон, Джем хочет взять ферму в аренду, — заметила я. Джаспер кивнул:
— Так он сказал и отцу.
Джайлз топтался на месте, явно недовольный тем, что не может принять участия в беседе.
— Что ж, если Джем хочет хозяйничать на ферме, это вполне осуществимо, — проговорил Стивен.
— Конечно, — согласилась я. Все посмотрели на меня.
— Тебе не нравится Джем Уошберн, мама? — спросил Джайлз.
Признаться, я не выносила Джема, но уклонилась от ответа:
— Никогда об этом не думала. Кстати, а где та рыба, которую ты поймал, Джайлз?
Я хочу на нее взглянуть.
— Она там, мама. — Сын схватил меня за руку и потащил к ведерку. — Взгляни на нее.
Мы все были рады случаю сменить тему, а Джайлз зарделся от похвал.
Рыболовы собрали снасти, и мы все отправились домой. Стивен нес удочки, а Джайлз ведерко с рыбой. Сын, к моему удивлению, предпочел идти между Стивеном и мисс Стедхэм, а не со мной и Джаспером.
Мы с Джаспером следовали за бегущими впереди собаками, прислушиваясь к разговору за нашей спиной, весьма смахивающему на допрос. Джайлз безжалостно засыпал Стивена вопросами, большая часть которых начиналась словами: «Дядя Стивен, ты когда-нибудь?..»
Тот отвечал ему с поистине героическим терпением.
Под ногами у меня шуршал гравий, рука Джаспера слегка прикасалась ко мне. По обеим сторонам тропы тянулись деревья, а за ними виднелись прелестные лужайки. В тени великолепных каштанов паслось стадо оленей.
— Джайлз, нехорошо, что ты все время говоришь один, — ласково заметила мисс Стедхэм.
— О! — Джайлз смутился, но тут же великодушно сказал:
— Если вы хотите задать мистеру Грэндвилу вопрос, пожалуйста, задайте.
Стивен тихо засмеялся, и от этого смеха что-то сжалось у меня в груди. Солнце палило мою голову и плечи, лоб покрылся испариной.
— Прошу вас, мисс Стедхэм, — предложил Стивен, — спрашивайте.
— Признаться, мне очень хотелось бы узнать, как поживает мой брат. Я не видела его уже шесть лет.
— Что именно вы хотели бы знать? — спросил Стивен.
— Ну, например, не останется ли он в ближайшем будущем без работы. Его письма рисуют мрачную картину экономического упадка на Ямайке.
— Увы, экономика там не в лучшем состоянии, мисс Стедхэм, — подтвердил Стивен.
— Это я уже слышала. Но что значит «не в лучшем состоянии»?
По ее голосу я поняла, что она очень переживает за брата.
— Я приведу такой пример, — начал Стивен. — В конце семнадцатого столетия плантация приносила нашей семье двенадцать процентов прибыли. Когда же я пять лет назад приехал туда, ей грозило разорение. А ведь наша плантация была одной из самых прибыльных на острове.
Джаспер присвистнул и, обернувшись, спросил:
— В каком состоянии ты ее оставил, Стивен? В таком же? Или дела пошли еще хуже?
— Как помнишь, я вышел из дела, — ответил Стивен.
— Да, верно.
— Нам всем приходится труднее, чем прежде. Внезапно я почувствовала, что Джаспер смотрит на меня. Перехватив мой взгляд, он отвел глаза. Между тем Стивен продолжал:
— С начала столетия для погашения долгов на Ямайке были проданы более ста плантаций, а против ста пятнадцати других возбуждены судебные дела. — Помолчав, он мягко добавил:
— Боюсь, одна из этих плантаций принадлежит лорду Нортрэпу, мисс Стедхэм.
Этот мягкий голос был слишком хорошо мне знаком. Голова моя поникла.
— Этого-то я и опасалась, — тихо сказала мисс Стедхэм.
— Но, может, с окончанием войны дела плантаторов пойдут лучше? — спросил Джаспер. — После того как Наполеон потерпел поражение, весь континент опять стал открытым рынком.
— Да, у кубинских и бразильских плантаторов, которым бесперебойно поставляют рабов, дела пойдут, вероятно, лучше, — с горечью ответил Стивен. — Но едва ли улучшится положение ямайских плантаторов.
— Потому что Ямайка принадлежит Англии и ввоз рабов туда запрещен?
— Да.
Потеряв надежду завладеть вниманием Стивена, Джайлз подбежал ко мне и взял меня за руку. Рыба заплескалась в ведерке, и он заглянул в него.
Я бросила через плечо:
— Не беспокойтесь за брата, мисс Стедхэм. Если он лишится работы, Стивен поможет ему. Он никогда не оставляет друзей в беде. — Голос мой прозвучал так приторно-сладко, что все уставились на меня. Покраснев, я порадовалась, что мое лицо затенено широкими полями шляпы.
— Мы и в самом деле обсудили с Томом, за какую работу ему взяться, если плантация разорится, мисс Стедхэм. Полагаю, вам нечего опасаться за его будущее.
— Приятно слышать. — Мисс Стедхэм явно испытала облегчение. — Думаете, Том вернется домой, мистер Грэндвил?
— Он останется на Ямайке, пока не будет официально объявлено о банкротстве плантации. Но к Рождеству вы, вероятно, увидитесь с ним.
Обернувшись, я увидела сияющее лицо гувернантки. Стивен мило улыбался ей. Взглянув на Джаспера, я пробормотала что-то невнятное о погоде.
Он, благослови его Господь, поддержал эту тему, и всю дорогу до дома мы непринужденно болтали.
Глава 7
Ночью меня разбудила гроза.
«Хорошо, — подумала я, перекатываясь на спину. — Может, завтра не будет такого пекла».
Окна в спальне были распахнуты настежь, и в комнату врывался холодный ветер. Зевнув, я пошла проверить, не намокли ли шторы, но убедившись, что они сухие, вновь юркнула под одеяло, натянула его повыше и свернулась клубочком.
Сверкнула молния и прогремел гром.
Когда-то я боялась грозы, но теперь она доставляет мне удовольствие.
В спальне было свежо. Я зарылась головой в подушку, закрыла глаза, и разреженная грозовая атмосфера напомнила мне о том, что произошло много лет назад.
Мне девять лет, за окнами спальни оглушительно гремит гром, и я сжимаюсь от страха.
Бояться гроз я начала после смерти отца, хотя до этого, кажется, почти не замечала их. В Уэстоне мой страх усилился, поскольку вблизи залива грозы неистовствуют с особой силой.
Я замирала, слыша отдаленные раскаты грома, однако днем, когда меня окружали люди, мне было легче. По ночам же, в одиночестве, я трепетала от ужаса при первых звуках грозы.
Итак, удар грома разбудил меня. Яркая молния осветила мою детскую, большой комод с зеркалом, мои любимые картины с изображением лошадей, книжные полки.
Я нырнула с головой под одеяло, вся дрожа.
Однако даже под одеялом я увидела еще одну вспышку молнии и захныкала.
