она не знала, как долго сможет сопротивляться ему. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше она любила его, хотела упасть в его объятия, просить увезти ее, даже в той шаткой повозке! Это из-за него она боялась за свою добродетель. Ей даже не хватало сил убрать руку, потому что было так хорошо чувствовать его прикосновение. Она доверяла ему. Себе — нет.
Ах да, он, наверное, имеет в виду не эти страхи.
— Я устала от неопределенности своего будущего. Это пребывание в неуверенности лишает меня присутствия духа. Я считала, что могу подождать, когда в Лондон вернутся люди, с которыми я обязана поговорить. Но теперь думаю, что лучше поехать к ним самой.
— Я вас отвезу, — тут же заявил Гарри.
Пусть, решила Куини. Так будет лучше. Она сможет насладиться последними днями, проведенными с Гарри, а потом расскажет правду. Всем и всю, от начала и до конца. Пусть лорд Кард решает, преследовать ли ее в судебном порядке, когда найдет Эзру, а Гарри отправляется без всяких сожалений домой. Возможно, он не захочет ее и как любовницу, когда узнает, что она лгунья. И почувствует облегчение, избавившись от нее. Только Куини не будет смотреть на него в этот момент, чтобы не видеть, как умирает любовь.
— Очень хорошо. Я поеду с вами. Только не в двуколке.
Полночи Куини составляла письмо графу, где спрашивала, сможет ли он принять ее для собеседования по поводу его поисков. Ей бы не хотелось по приезде обнаружить, что лорд Кард на пути в Лондон или отправился в другое поместье.
Второе письмо Куини написала капитану Джеку Эндикотту, спрашивая, сможет ли он прибыть в Кард-Холл в тот же день. Она сомневалась, что у нее хватит мужества рассказать свою историю дважды. Кроме того, она хотела, чтобы капитан знал, что Джон Джордж понятия не имеет о том, кто она такая, и что Хеллен никоим образом не замешана в этой истории.
Трижды Куини все переписывала, надеясь, что сумеет изложить правду на бумаге и тогда отпадет необходимость в длительном путешествии. Да, она трусиха, но еще хуже ждать, когда в ее дверь постучит судья или приедут констебли. Или лупоглазый Эзра поймет, что она сдала его.
Несколько дней наедине с Гарри. Закрытая карета, еда в личных номерах гостиницы… отдельные спальни, конечно. Поцелуи на ночь… А вдруг их комнаты будут смежными?
Она не проститутка, чтобы торговать своим телом. Не любовница, которая позволит мужчине оплачивать ее счета. И не легкомысленная особа, готовая дарить свою благосклонность.
Но сморщенной старой девой она тоже не хотела бы умирать. Для чего она хранит свою добродетель? Она никогда не выйдет замуж, не будет иметь семью. Если даже появится такая возможность, она уже не полюбит другого мужчину, после того как встретила Гарри. Разве она не может позволить себе несколько дней удовольствия?
Куини слышала, что есть способы избежать беременности. Может, Хеллен знает о них, а если нет, то стоит спросить подруг ее матери. Им ведь нет необходимости производить на свет маленьких Браунов, их внешность — вот залог благосостояния.
Собственные убеждения запрещали Куини даже думать о том, чтобы отдаться Гарри. Но ее тело было бы несказанно этому радо.
Чтобы избежать соблазна, нужно поскорее отправить свои послания семье Эндикотт.
Но писем Куини так и не отослала. Ни одного.
Несколько дней спустя они с Чарли встали с утра пораньше, чтобы убраться перед открытием магазина. Если она не способна избавиться от своих забот и тревог, то по крайней мере может вымести всю копоть и грязь, скопившуюся за неделю. Куини была выше ростом, поэтому принялась мыть окно, а Чарли подметать дорожку и начищать медные поручни. Она была в старом платье, с косынкой на голове, но, слава Богу, ей хватило времени подкрасить лицо, брови, ресницы и нарисовать красивую родинку, ибо слуги часто замечали больше хозяев и много сплетничали.
— Эй, парень, уйди с дороги, — проскрипел знакомый голос.
Маленький человеке потрепанном грязном сюртуке и шляпе с обвисшими полями, бесцеремонно оттолкнув Чарли, направился к двери.
Куини могла притвориться служанкой, подхватить ведро и уйти. Или же швырнуть его в Эзру. Но это была не слишком удачная мысль.
Поэтому она сняла косынку, чтобы тот мог увидеть ее черные волосы, и продолжила мыть окно. Парфе зарычал, что тоже было не слишком хорошо, так как двуногая шавка явно собиралась пнуть его. Куини по-французски подозвала собаку и, наклонившись, взяла за ошейник.
— Пардон, месье, но магазин закрыт. Вы должны… как это… вернуться позже.
— Я что, выгляжу, как будто пришел за покупками? — ухмыльнулся Эзра, облизнув толстые губы. — Я пришел увидеть Хеллен Петтигру. Дома сказали, она живет тут.
Куини заставила себя рассмеяться.
— Мадемуазель Хеллен никогда так рано не поднимается, — сказала она по- французски.
— Что?
Куини повторила по-английски, добавив:
— Ее друзья это знают.
— Я слыхал, она теперь продавщица, крутится среди благородных.
— Не понимаю.
— Она же тут пристроилась, верно? — Эзра посмотрел вверх на жилые помещения. — Нашла место, где можно прилечь. — Он ухмыльнулся своей двусмысленности. — Я слыхал, тут околачиваются модные подонки.
— Месье, я не очень хорошо понимаю ваш английский. Но мой магазин весьма комильфо, приличный. Не думаю, что мадемуазель Хеллен хотела бы вас увидеть.
— Она захочет. Я слыхал, она разыскивает кое-какие жемчужины.
— Мерси, уже нет.
— Но это не пустяки, я сам их видел. Они с мой ноготь. — Эзра вытянул руку, демонстрируя мизинец с грязью под ногтем. — В ее же интересах, чтобы ожерелье вновь стало таким же длинным, пока не приехала мать. Валерия Петтигру точно знает, сколько шариков в ее бусах.
— Нет, месье, вы не поняли мой смысл. Мадемуазель уже вернула свои жемчужины, и ваш приход ей не нужен, так? Теперь вы должны уйти, я думаю.
У двери стоял Чарли, хотя это не было для Эзры преградой. Но тут опять зарычал пес, которого женщина, похоже, держала не слишком крепко.
— Мне нужно еще узнать кое-что. Может, вы знаете, с чего тут околачивался сыщик с Боу-стрит? Он был и у Валерии Петтигру тоже, как говорят соседи. Он искал меня в городе.
Значит, Эзре снова пришлось скрываться. Куини на истинно французский манер пожала плечами:
— Но как я могу знать, если мне даже не известно ваше имя?
— Я думал, меня все знают. Меня зовут Эзра.
— О, потому что вы…
— Нет. Потому что мое имя Эзра Исколл, — сердито ответил маленький человек.
— Да, я слышала ваше имя.
Он мгновенно потянулся за ножом.
— Ну и?.. Чего же хотел красногрудый? — Он притворился, что чистит ногти.
Очевидно, Эзра редко использует нож для этой цели, если у него под ногтями столько грязи. Куини стала гладить собаку, чтобы отвратительный гном не заметил, как дрожат ее руки.
— Он хотел знать о бриллиантах мон шер Хэркинга, — сказала она безразличным тоном.
— А, тогда порядок. Я тоже слыхал про них.
— Да? И про награду?
— Не слыхал про нее. — Эзра прекратил чистку ногтей, как будто не мог одновременно заниматься ею и думать.
— Вы ведь ювелир?
— Вроде того. По крайней мере, кое-что знаю насчет бриллиантов.
— Тогда вы должны поговорить с месье Рорком или виконтом Хэркингом. Если вы скажете мне свой адрес…
Он подозрительно взглянул на нее, и Куини поняла, что совершила ошибку.
— Но вы и сами знаете, где эта Боу-стрит. А мой друг Хэркинг остановился в «Гранд- отеле».
— Я думал, вы любовники.
— А я думала, что вы не хотите, чтобы кто-то узнал про наш разговор.
Она по-французски скомандовала Парфе «сидеть» и выпустила из рук ошейник. Куини знала, что пес не двинется с места, но Эзра-то — нет. Он быстро отступил назад.
— Ладно, давайте без обид. Такая красивая девушка, как вы, могла бы поступить и хуже. — Эзра уже сделал несколько шагов, чтобы уйти, и вдруг обернулся. — Вы уверены, что сыщик ничего другого не хотел? Хеллен с матерью ничего ему не говорили?
— Матери мадемуазель не было дома.
— А девчонка? У нее мозгов всегда было меньше, чем волос на голове. Она не разговаривала с сыщиком?
— А что, мадемуазель должна знать о бриллиантах виконта?
— Нет. Просто скажите ей, чтобы продолжала в том же духе.
— Не понимаю.
— Она поймет. — Эзра перебросил нож из руки в руку. — Пусть не вздумает разговаривать с сыщиком, понятно? В особенности о наших общих знакомых. Вроде ее королевской подруги.
Куини приложила все усилия, чтобы не выглядеть смущенной. Она снова пожала плечами.
— Если я решу, что она кому-то что-то рассказала или подумала насчет вознаграждения… — Эзра сделал жест, будто проводит ножом по горлу. — Понятно?
Куини поняла и, судорожно сглотнув, кивнула:
— А вознаграждение — это за бриллианты, да? И за сэра Джона Мартина?
— Возможно, я знаю кое-что и об этом тоже. Я подумаю. Но скажите дурочке, ясно?
Сердце у Куини билось так громко, что она даже обрадовалась грохоту проезжавшего мимо экипажа. Она снова кивнула.
Эзра сунул нож в сапог и удалился.
Побелевший от страха Чарли встал рядом с Парфе и Куини. Та обняла мальчика. Она должна отправить письма. Немедленно.
Глава 23
— Ты можешь проследить за этим человеком? — спросила она. — Но так, чтобы он тебя не заметил?
— Конечно, мэм.
Чарли достал из-за пояса вязаную
