пистолет и съежился в кресле. – Я был в доме священника, просматривал счета прихожан.
– Объясните наконец, что значат эти бесцеремонные вопросы? – пробасил Артур. – Где ваш отец? Я сейчас отчитаю его за то, что он так вас распустил.
Политик направился к двери, Анна встала, держа пистолет в руке. Сердце ее отчаянно колотилось, но она сохраняла внешнюю невозмутимость.
– Вряд ли вы захотите, чтобы мой отец узнал про письмо.
Артур Каммингз резко остановился. Ричард Каммингз тихо застонал и закрыл лицо руками. Грубое, точно высеченное топором лицо Артура побагровело. Он сердито взглянул на склоненную голову сына, потом подлетел к Анне.
– Значит, вы решили заняться шантажом? Ну что ж, я дам вам двести гиней в обмен на письмо.
– Нет! – отрезала Анна и, не спуская с него глаз, выдвинула ящик стола.
– Триста! – прорычал Артур. – Это мое последнее слово.
– Мне не нужны ваши деньги. Я просто отдам письмо вашему сыну. Вот почему я позвала сюда вас обоих.
Шагнув вперед, она протянула Ричарду Каммингзу сложенный листок бумаги.
Бледный священник взял письмо и развернул его дрожащими пальцами. Когда он поднял голову и взглянул на Анну, в глазах его читалась робкая надежда.
– Но ведь это письмо, которое мне написал Дэвид. Почему вы его отдаете?
– Я не хочу, чтобы кто-то из вас точил зуб на лорда Джошуа.
Артур шагнул вперед.
– Это письмо надо сжечь, – заявил он. – Отдай его мне, и я брошу его в огонь.
Он попытался забрать у сына бумагу, но Ричард убрал ее во внутренний карман своего сюртука.
– Не сочтите за неуважение, сэр, но оно принадлежит мне.
– Не валяй дурака! Оно опять попадет в чужие руки.
Не обращая внимания на отца, Ричард встал с кресла и взял Анну за руки.
– Благослови вас Господь, мисс Невилл. Вы и представить себе не можете, как много значит для меня это послание.
Анна так и не поняла, боялся ли он, что его тайна будет раскрыта, или просто дорожил письмом Дэвида. Она надеялась, что верно последнее.
– Замолчи! – рявкнул Артур на сына. – Последи за своими словами.
– Пойдем, отец. Я сомневаюсь, что мисс Невилл хочет быть свидетельницей нашей ссоры.
Священник расправил плечи и направился к выходу. Его отец поплелся за ним, недовольно бормоча.
Когда они ушли, Анна с облегчением привалилась к парадной двери. Тут из гостиной выбежали леди Стокфорд и Харрингтон.
– Мы все слышали, – сказала вдова, отдуваясь. – Какой гадкий человек этот Артур Каммингз! Я настрою против него моих брайтонских друзей, и тогда его вряд ли переизберут в парламент.
– Надеюсь, я правильно поступила, вернув письмо, – взволнованно проговорила Анна.
– Конечно, милая. Тем самым ты показала, что не собираешься распространять грязные сплетни. Теперь священнику и его отцу незачем преследовать моего внука.
– Да, но нападение в конюшне мог подстроить кто-то другой.
Она не была уверена в том, что ее разговор с Каммингзами обезопасил Джошуа. Если злоумышленником, стрелявшим из-за кустов во время дуэли, был Артур, то он вполне мог опять пойти на убийство.
– Ну что ж, с двумя разобрались, – сказал Харрингтон, помахивая винтовкой. – Кто следующий?
– Мой кузен Эдвин. – По спине Анны пробежал холодок. – Он будет здесь в час дня.
Кеньон вышел из убогого пансиона, расположенного недалеко от Странда, и прислонился плечом к трухлявой дверной раме, осаждаемый со всех сторон пейзажами, звуками и запахами Лондона.
Монотонные крики торговки овощами. Вонь мусора в сточной канаве. Смех одетых в отрепья детей, снующих между домами. На другой стороне узкой улочки – старик, сидящий на крыльце и попыхивающий трубкой.
Но все это проходило мимо сознания Джошуа. Он был потрясен и напуган тем, что открылось ему в сырой тесной комнатушке пансиона. Потратив полдня на расспросы в театрах и бальных залах, он наконец нашел то, что искал. Его направили сюда, и грязная шлюха, сидевшая в обнимку с пустой бутылкой из-под джина, за горстку монет рассказала ему все.
Джошуа взглянул на небо. Чтобы приехать к Анне до темноты, придется скакать во весь опор. Он бросил шиллинг мальчику, который присматривал за Плато, и тощий паренек побежал показывать серебряную денежку своим приятелям.
Кеньон запрыгнул в седло и поехал по оживленной улице. Вчерашнюю ночь он провел без сна, мучимый тревожными мыслями. Он боялся, что ему больше никогда не придется обнять Анну. И разрешение на венчание, которое лежало у него в кармане, так и не будет пущено в ход. Теперь его страхи только усилились.
