Спустя некоторое время Графстон принес поднос с чаем, и они вошли через соседнюю дверь в спальню сэра Фрэнсиса. Эта темная комната была такой же мрачной и обветшалой, как и остальные помещения дома, хоть миссис Графстон содержала ее в чистоте и порядке. Занавешенные окна не пропускали дневной свет.
Они попили чаю, сидя в изъеденных молью креслах, которые Анна когда-то принесла с чердака. Пока дядя Анны смаковал кекс, а она читала вслух главу из «Путешествий Гулливера», Джошуа расхаживал по комнате. Остановившись перед камином, он запрокинул голову, чтобы осмотреть шнур от звонка – криво висевшую полоску парчи, потом пододвинул стул, встал на него и принялся возиться с механизмом – в том месте, где веревка соединялась с потолком.
Анна с трудом удерживала внимание на страницах книги. Тайком посматривая на Джошуа, она любовалась его длинными ногами и мускулистым торсом. Он был само воплощение мужества и грации. Сердце ее трепетало в груди, как у глупой девчонки-школьницы. Наконец Кеньон несколько раз подергал за шнур, спустился со стула и продолжил свое беспокойное кружение по комнате.
Несколько минут спустя, когда Анна закончила читать, в спальню влетел Графстон. Вид у дворецкого был несколько озадаченный.
– Вы звонили, сэр?
– Ты что, спятил? – раздраженно спросил сэр Фрэнсис. – Звонок не работает уже десять дней.
– Теперь работает, – сказал Джошуа. – Я связал два конца оборванного шнура. Разумеется, это всего лишь временная мера.
Дядя Анны поблагодарил лорда, но тот лишь пожал плечами.
– Может быть, желаете еще раз посмотреть ружья? – предложил старик.
– Нет, спасибо, мы пойдем.
Когда они вышли в коридор, Анна прошептала:
– Значит, ты можешь помогать людям, а я нет?
Он отвел глаза.
– Я не сделал ничего особенного. Просто мне нечем было заняться.
– А я думаю, что, несмотря на всю браваду, у тебя все-таки есть сердце.
Кеньон сдвинул брови.
– Я не говорил, что это плохо – иногда делать что-то хорошее для других людей. Я только сказал, что ты делаешь слишком много.
Вот как?
– Не люблю валять дурака, – заявила Анна. – А чем еще мне заниматься в свободное время?
– Найди себе увлечение. Пиши стихи, ходи на прогулки, делай что-нибудь для себя…
Джошуа резко замолчал. Когда они вышли на балкон, с которого был виден парадный холл, Анна проследила за его взглядом. По лестнице, громко топая и сжимая в руке хрустальный графин, поднимался Эдвин. Когда он приблизился, Анна заметила черно-желтый полукруг под его левым глазом и запоздало вспомнила, что Джошуа ударил его на балу у Англтонов.
– Я услышал, что ты здесь, – сердито сказал Эдвин, обращаясь к Анне. – Опять пришла ублажать старика?
В душе девушки поднялась волна ярости.
– Если бы ты уделял ему больше внимания, мне не пришлось бы так часто сюда ходить. Ведь он твой отец, в конце концов.
– Он проклятый сквалыга. А ты… – Молодой человек покосился на суровое лицо Джошуа. – Ты добрая фея из сказки.
Анне не понравился этот язвительный тон.
– Ну а ты пьян. Как всегда.
Она шагнула вперед и вырвала графин из его руки. Эдвин метнулся за ним, споткнулся и ухватился за перила балкона, чтобы не упасть.
– Эй, отдай!
Джошуа взял графин, вытащил пробку и с удовольствием понюхал горлышко.
– Французский коньяк. Хотелось бы мне знать, Беллингем, где ты берешь деньги на такую дорогую выпивку. Мало того, ты выписал Фейвершему чек.
Эдвин осклабился.
– Я не нищий. Умный человек всегда найдет способ набить карманы.
– Учти: если твои грязные делишки как-то повредят Анне, ты мне за это ответишь.
Эдвин осторожно дотронулся до своего черного глаза, потом посмотрел на кузину.
– Я не стрелял в тебя, Анна. Клянусь! Тебе следует остерегаться не меня, а Кеньона. Он женится на тебе, только чтобы добраться до моего… твоего наследства.
– Думай, что говоришь… – начал Джошуа.
– Не мели глупости…
